Нерон. Блеск накануне тьмы. Маргарет Джордж

вечера и ночи.

      Выступление на публике воодушевляло меня, а праздность, наоборот, истощала, но я вряд ли смог бы объяснить это Поппее.

      – Встретимся на террасе, – кивнул я.

      Мне не терпелось выйти на свежий воздух.

      Спустя какое-то время мы сидели на тенистой террасе, молчали и просто смотрели на горизонт.

      Мне нравилось это состояние, когда можно ни о чем не думать, а с полузакрытыми глазами заново проживать события прошедшей ночи.

      Слуги принесли подносы с едой и расставили на столе блюда с холодной бужениной, кефалью, яйцами, оливками, сосновым медом, хлебом и вишнями. И еще два кувшина с соком и тарентинским вином.

      Я лениво протянул руку и взял с блюда горсть вишен.

      Поппея так и не сняла ожерелье, только прикрыла его палантином.

      – Не могу пока с ним расстаться, – призналась она.

      О, если бы другие, те, кого я осыпал своими дарами, были способны так открыто выказывать свою признательность!

      Я как раз передавал Поппее блюдо с яйцами и оливками, когда на террасе появился запыхавшийся, взмокший от пота и весь покрытый пылью гонец в сопровождении двух стражников виллы. Лицо его искажала гримаса, как будто он испытывал страшную боль или невыносимые душевные страдания. Лица стражников были не лучше.

      Я резко встал, идеальный день остался в прошлом.

      – Цезарь! Цезарь! – Гонец упал на колени и умоляюще сжал ладони на груди. – Я прибыл из Рима, от Тигеллина.

      – Так, и с чем он тебя прислал?

      – Рим горит! Рим в огне! – срывающимся голосом просипел гонец. – Пожар вышел из-под контроля!

      – Рим в огне? – Я все еще не мог понять, что происходит.

      – Да! Да! Пожар начался в Большом цирке, загорелась одна из лавок в южном конце.

      – Когда?

      К этому моменту Поппея тоже встала, я боковым зрением видел, как она крепко ухватила пальцами золотое ожерелье. Да, моя жена больше не поглаживала золото и драгоценные камни, она вцепилась в ожерелье и не отрываясь смотрела на гонца, а я чувствовал, как ей передается моя тревога и даже ужас.

      – Позапрошлой ночью. Северный ветер раздул огонь. Пожар распространился по всему цирку, а потом начал подниматься на холмы.

      Рим во время пожара превращался в огненную ловушку. В нашей истории было много пожаров, поэтому Август и создал корпус вигилов[7] из семи тысяч человек. Сейчас ими командовал Нимфидий Сабин[8]. Он имел поразительное внешнее сходство с Калигулой, что позволяло ему заявлять себя как его родного сына. Но какое это теперь имело значение?

      – А что пожарные? Они борются с огнем?

      – Да, но не в силах его остановить. Огонь распространяется слишком быстро. Искры перелетают с крыши на крышу, на поля. Ветер разносит их повсюду. Пожар уже начал подниматься на Палатин![9]

      Я повернулся к Поппее. Стоял как оглушенный и не мог поверить в то, что все происходит в реальности.

      Наконец обрел дар речи.

      – Я должен

7

Вигилы (лат. Vigiles) – бодрствующие отряды, которые были призваны тушить или предотвращать пожары в Древнем Риме.

8

Нимфидий Сабин – префект преторианской гвардии во время правления императора Нерона с 65 г. н. э. до своей смерти в 68 г.

9

Палатин – центральный из семи главных холмов Рима, высотой 40 м, одно из самых древнезаселенных мест в городе.