Странный гость. Густав Майринк

неопределенное.

      Какого же вечного, незабываемого страха полны эти создания! Никогда не видишь их за работой, а все же с самой ранней зари они уже на ногах: бодрствуют и, затаив дыхание, ждут какого-то палача, что по ним никогда не приходит. От этого страха они могли бы даже начать пожирать друг друга, сильные – слабых, но город настолько отравил их, что больше не осталось такого слабого, на которого у них хватило бы смелости поднять руку.

      – Вырожденцы, беззубые хищники – у них не осталось ни славы, ни силы, – медленно произнес Харузек и уставился на меня. Ему-то откуда известно, о чем я тут раздумываю? Да, верно говорят: иной раз мысли человека до того громки и сильны, что чуткое сознание без труда их уловит.

      – И чем только живут?.. – задал я вполне риторический вопрос.

      – Чем живут? – Харузек гоготнул. – Да тут полно богачей!

      – Вот как? – с подлинным удивлением вопросил я.

      Студент задрал голову к небу, затянутому свинцовыми тучами. Он будто не услышал моей реплики.

      – Да как же это, богачи – и в таком убогом районе? – повторил я чуть громче.

      Харузек окинул меня презрительным взором и ткнул пальцем в сторону лавки Аарона Вассертрума. Упругие струи дождя, бомбардируя развешанный по стенке хлам, счищали с него ржавчину и посылали вниз, к тротуару, похожие на кровь разводы.

      – А взять хотя бы этого старьевщика Вассертрума! Он так богат, что выкупил себе в пользование треть этого гетто. Неужто вы не в курсе, мастер Пернат?

      Я потрясенно развел руками. Аарон Вассертрум? Убогий старьевщик Вассертрум – и при таких-то деньгах?

      – О, я его хорошо знаю, – с желчью в голосе вел дальше Харузек, будто только того и ждал вопроса. – Я и его сына знал, доктора Вассори. Слыхали о таком? Знаменитый окулист доктор Вассори! Еще год назад весь город увлеченно говорил о нем как о великом ученом. Тогда никто не знал, что он сменил фамилию, а раньше назывался Вассертрумом. Доктор охотно играл роль ученого мужа, далекого от светской жизни, а когда как-то зашла речь о его происхождении, скромно и растроганно намекнул, что его отец происходит из гетто, а сам он вынужден был ценой страданий и непомерных усилий прокладывать себе путь к свету науки от самых низов. Ага! Ценой страданий и непомерных усилий! Чьих страданий и чьих усилий? И с чьими средствами? Этого-то он и не сказал! Я знаю, при чем тут гетто! – Схватив мою руку, Харузек истошно потряс ее. – Мастер Пернат, я с трудом верю, что опустился до такой бедности. Я вынужден ходить полуголый, как бродяга. Сами гляньте! А я же студент-медик – образованный человек! – Он распахнул на себе пальто, и я с ужасом увидел, что на нем ни рубашки, ни брюк: глазам моим предстали голые мослы. – И таким нищим я был уже тогда, когда довел до краха ту бестию, того всемогущего, вседостойного доктора Вассори. До сих пор никто не догадывается, что это я, именно я его погубил… Все в городе думают, будто виноват во всем некий доктор Савиоли, будто бы это он разоблачил мошенничество Вассори и довел