Лотос, рожденный в грязи. Марина Крамер

зачем-то. И Мирке мозги дурила с малых лет.

      – В чем же это выражалось? – поинтересовался Вовчик, и Арина пожала плечами:

      – Ну, как… Внушала ей, что вокруг все грех, соблазн. Что нельзя увлекаться тем, чем увлекаются обычные люди. А особое зло – мальчики. От них, мол, вообще надо в стороне держаться. Мирка не очень слушала, а вот когда отца посадили… В ней как будто что-то сломалось. Мирка очень дядю Сережу любила, наверное, даже больше, чем мать. А тут – такое. И бабка подливала – видишь, до чего твоего отца мирские грехи довели! – передразнила Арина противным голосом. – А какие грехи? Он ведь не пьяница, не алкаш. А за руль его начальник заставил сесть, не пожелал домой после какой-то вечеринки пешком идти. И дядя Сережа поехал, повез его. Нет, я не оправдываю, вы не думайте – нельзя за руль пьяным садиться. Но и парень тот, который потерпевший, дорогу перебегал в неположенном месте. Наверное, будь дядя Сережа трезвым, он бы как-то смог увернуться… но получилось так, как получилось, он себя наверняка сильнее всех ругал, а что уже сделаешь… И бабка Миркина этим воспользовалась, Мирку сломала. Она начала с какой-то тетрадкой ходить, уткнется в нее на перемене и читает, читает… Я как-то спросила – что там у тебя, а она за спину тетрадку спрятала и говорит – ты не поймешь. Ну, я больше не настаивала… Бабка, кстати, ее начала в школу и из школы конвоировать – ну натурально как в тюрьме. Утром провожает, в обед встречает. И никаких подруг, никаких школьных мероприятий. Правда, Мирка отвоевала театральный кружок, да и то, наверное, потому, что бабке пьеса понравилась, которую они репетировали. Но это была единственная поблажка. Представляете, она у Мирки все джинсы отобрала, все яркие вещи, переодела ее в монашку какую-то – все серое, юбка длинная, волосы в косичку – ну кто их носит, косички эти? – возмущенно сказала Арина, глядя на Кущина.

      – Да, я давно не видел, – поддакнул он на всякий случай, хотя понятия не имел, как сейчас выглядят подростки лет двенадцати-тринадцати. – А что же учителя? Никто не удивился таким переменам?

      – Ой, я вас умоляю! – сморщила курносый носик Арина. – Кто из учителей сейчас всматривается в учеников? Мы для них все на одно лицо, по-моему. Ну, может, преувеличиваю, конечно, но не то чтоб сильно. Наша классуха вообще как наказание отбывала, ей бы домой быстрее после уроков, будет она разбираться, почему Мирка джинсы носить перестала и на классные мероприятия ходить!

      – А как в школе реагировали, когда Мирослава пропала?

      – Так официально она не пропала же, – возразила девушка, аккуратно спуская руками одну ногу с подножки коляски на пол. – Затекла, – пожаловалась она и продолжила: – Тетя Лариса же пришла к директору и объявила, что Мирка будет учиться в другом городе у родственников, забрала документы. А у каких родственников, если у них, кроме бабки, никого не было? Дяди-Сережина мать давно умерла, Мирке тогда лет шесть было, а дедушек и не было никогда – ну, во всяком случае, я об этом не слышала. И ни сестер, ни братьев ни у отца, ни у матери не было. Так что брехня это все. А Мирка перед осенними каникулами мне по