Вёсны и осени. Сборник стихотворений. Сергей Краснобород

dero

      Горькие стихи над рекой Жизни

      Чем отличается восприятие мира, его вёсен и лет простым человеком от восприятия Поэтом? Наверное, тем, что у Поэта сердца и душа обладают неким иным зрением. Простой человек скажет: «Наступила осень», или «Пришла весна». Поэт сможет увиденное облечь в другие слова и образы. Как это смог сделать поэт Сергей Краснобород.

      Новый поэтический сборник Сергея стал для меня повторным открытием Поэта. На мой взгляд, его «Вёсны и осени» – это искусная работа художника, у которого слово – как тонко отточенный карандаш или кисть, сумевшая красками души написать картину мира, да так, что поэтические строки не оставляют равнодушным.

      Более того, когда читаешь стихи Сергея, кажется, что живёшь внутри этих строк, этого мира, описанного Поэтом. Когда Поэзия живёт в тебе – это прекрасно, но ещё весомее, на мой взгляд, когда Поэзия оставляет чёткое ощущение, что ты живёшь в ней, в каждой строчке и слове. Именно этот эффект присутствия и создают стихи Сергея Красноборода.

      Стихи – как шершавые холсты с ощутимо выпуклой краской, застывшей на них. Читаешь и чувствуешь каждое слово, как чувствуешь плоть картины тонкой кожей пальцев.

      Я сено ржавое ощупывал лицом,

      от теплоты его засушливой пьянея.

      И летний день был просто сладким сном,

      в котором забывал, зачем я, где я.

      А в мыслях – ощущение стихий:

      глаза любимые, пути, что пройдены,

      и над рекою тихие стихи,

      в которых прозвучало слово «Родина».

      Мир Сергея не только поэтичен, но и философичен, мифологичен (в хорошем смысле этого слова). Ведь только Краснобород смог увидеть, что «швейцар у входа как Харон», что «в бесшабашном июне птицы над головой парят, помогая авгурам слагать о счастье пророчества», что «трава оставалась величественная и немая. Бесчисленных стеблей атланты поддерживали небосвод». А где-то рядом:

      Задрав штаны, бежит за комсомолом,

      снимая селфи параллельно на айфон,

      бессмертный Агасфер. Он так же молод,

      высокомерен и самоуверен он.

      Только Поэт смог разглядеть, что «мокрый снег, тяжёлый как память», что «август, роскошный как зрелая женщина, нежно манит в свои объятия». Но всё больше горечи в его стихах-ощущениях-прозрениях.

      Поэту претит перевёрнутый современный мир, в котором

      «будто бы ниоткуда появляются креаклы —

      в узких брючках, с бородками, с бритою головой,

      примеряют короны и по-плебейски нагло

      начинают определять, кто здесь чужой, кто свой».

      Но у поэта есть и своё потаённое место, где можно укрыться от безумств современного мира – это дача, построенная отцом. И как кредо звучат слова:

      А просто не надо врать —

      ни себе, ни кому другому.

      Всё равно когда-нибудь умирать —

      выселяться из этого дома.

      А в доме другом – и расклад другой.

      Как там, никто не знает.

      Может, смола там течёт кипящей рекой,

      а может, озеро с лебедями.

      Новая книга Сергея Красноборода горька, но не пессимистична. Она соединила в себе прошлое и настоящее, в котором подлинной Поэзии всегда было и есть почётное место. Не могут не покорить искренность и исповедальность автора:

      Как я хотел бы рассказать тебе

      об этом небе

      и о том что в нём,

      над озером нависшим, чтоб смотреть

      как ветер теребит траву,

      и, слушая лягушечье ворчанье,

      в едином хороводе гнёт траву к земле.

      И слезы жёлтые цветов

      как будто дремлют,

      и будто в невесомости дрожат…

Юрий Максименко,поэт, писатель.г. Минск, Республика Беларусь

      Как будто соображаем на троих

      Новая книга Сергея Красноборода вызывает смешанные чувства – от восторга, что ты словно попал в машину времени, до желания начать править ритмическую структуру текста. От восхищения: как автор умудрился сохранить настолько непосредственную, почти детскую оптику, до удивления: а что так тоже можно было?! Книга – реминисценция, книга – дневник. Но не из тех дневников, которые стоят на полках в книжных магазинах, а из старых, ещё школьных тетрадей, студенческих блокнотов, написанных вручную, с вклеенными врезками разного времени, где история жизни автора, общества, города считывается непосредственно, глаза в глаза. Вот мы снова сидим на ещё не тронутых евроремонтом кухнях с гитарой, сигаретой и чем-нибудь горячительным – неважно, чай, кофе, водка, коньяк. Главное – греет.

      Стихи греют. Где-то обжигают, ковыряют,