России ивовая ржавь (сборник). Анатолий Мерзлов

Рекомендовано двигаться с использованием маневрирования. В ответ на выполнение устрашающего маневра в борт ударила мина. Во избежание жертв и нанесения ущерба мореходным качествам судна отдал команду сбросить ход. На борт по стремянкам поднялись десять чернокожих боевиков: у двоих наперевес станковые пулеметы, у остальных – «калаши» и арсенал ручных гранат на поясе. Весь экипаж – всего двадцать пять человек, кроме меня и радиста, задраили в шкиперской. На диком английском мне объяснили: мы заложники. Предложили связаться с руководством. В обмен на жизнь и свободу потребовали выкуп за судно полмиллиона долларов США. При затяжке переговоров пригрозили затоплением. При первом отказе подчиниться разорвали рубашку, при втором – ударили рукояткой ножа в затылок. Берег молчал, приближались сумерки. С выключенными ходовыми огнями дрейфовали в открытый океан…

      Читая сухие факты событий, лицо мое горело – я находился там, вместе с ними.

      …Среди ночи растолкали. Показали точку на карте, куда нужно стать на якорь. Четверых выпустили: механика с мотористом, боцмана и рулевого матроса. С горечью вспомнил прошлое время, когда ходили одной спаянной командой. Мораль изменилась – никто не хотел стать героем посмертно. Прошли часы безрезультатных переговоров. Меня ежечасно заставляли выходить на связь для переговоров. Компания платить не спешила. Пришла ночь. Точка стоянки постоянно менялась. Я падал с ног, ушибленная голова раскалывалась. На диванчике в «штурманской» разрешили прикорнуть. Провалился ненадолго. Проснулся оттого, что кто-то тронул плечо.

      – Наш, русский – ошибаюсь?!

      От неожиданности вскочил. В изголовье, в компании трех черных, вооруженных до зубов боевиков, стоял улыбающийся худощавый белый мужик в камуфляжной рубашке и брюках под Фиделя, с жидкой миссионерской бороденкой, совсем не боевого вида.

      – Ваши угнетатели связанные внизу сидят. Капитанишь с малайцами? Эти жидкие – не вояки. Поднимай, товарищ, экипаж и в путь-дорожку. Моя гвардия с вами до Момбасы.

      От неожиданности продрала нервическая дрожь. С заиканием спросил:

      – Кому обязан нашим спасением?

      – Раньше Лехой звали, Лехой Кузей. Ладно, «полный вперед», поговорим на месте – заждались нас в порту…

      Нежданова – не обмани!

      Этот день с утра не предвещал ничего романтического, более того – он, как много-много последних дней, слился в неумолимую безжалостную календарную поступь. Для сравнения представьте неинтересный фильм в переполненном транзитном зале вокзала или больничную палату в ожидании заключительного «приговора» – все же не крайность, но, согласитесь, некоторая унылость.

      Ожидание счастья – абсурд. В тайниках памяти, в клетках ее, оно, конечно, присутствует, но всегда приходит внезапно, когда его совсем не ждешь. Стоит отправить острый, ранней свежести материал подальше с глаз в «корзину», как текущий, своей высосанной блеклостью, манит в прошлое.