Гора в море. Рэй Нэйлер

вашей тарелке, – это нервы, пучки аксонов, свидетельства телесной связности, без которых не может функционировать ни один сложный живой организм.

      Можно сколь угодно долго спорить насчет души. Тем не менее без коннектома, образованного миллиардами синапсов, передающих импульсы в нервной системе, невозможна даже самая примитивная память. Все ваши воспоминания о лимонаде – это микроскопическая электрохимическая молния в плоти. Вот почему я говорю, что «строю» разум: разум так же физически реален, как кирпичная стена.

Доктор Арнкатла Минервудоттир-Чан, «Строительство разумов»7

      ЭЙКО СМОТРЕЛ НА РАБОЧУЮ ПАЛУБУ сквозь ржавую решетку окон барака. Спасаясь от холода, он завернулся в два пластипуховых одеяла из вторсырья. Шторм закончился. Корабль все еще кренился и качался на волнах, и в бараке воняло страхом и блевотиной, но самое худшее было позади.

      Эйко прижался лицом к решетке, пытаясь избавиться от вони. Щеки защипало от соленой взвеси. Острый запах забитых обитателей моря, идущий с палубы, залитой водянисто-розовой кровью утреннего улова, был предпочтительнее.

      Обрабатывающая смена трудилась за конвейерами. Они вспарывали ножами брюхо рыбам, извлекали внутренности, смахивали кишки в синие пластиковые ведра. После этого клали рыбины на ленту, ведущую в цех, где их быстро замораживали блоками и отправляли в морозильные камеры. Обработчики двигались заученно, механически. Без лишней траты сил. Автоматически. А на палубе видны были проржавевшие и искореженные основания, на которых раньше крепились роботы, выполнявшие эту операцию.

      Роботы требуют сложного обслуживания. Подвержены всевозможным повреждениям от стихий. Электричество и соленая вода плохо сочетаются. Ржавчина, поломки, замыкания. Дорого. «Из нас роботы получше. Дешевле в обслуживании, проще заменяются».

      Одна охранница привалилась к опоре крана, посасывая трубку вейпа, торчащую над плечом. Она выдыхала облака дыма, лениво забросив руку на ложе винтовки, висящей на шее. В глазах пустота. Эйко не знал настоящего имени этой охранницы. Другие охранники звали ее «Монах». Она никогда не говорила, но Эйко кое-что выцепил. Наемница Ограниченной Области управления Южной Африки, легионер Парижского протектората Кот-д’Ивуара. Она всегда была в сером. Винтовка, пистолет, нож на бедре. Масса всего на ремне. Наручники, шокер, но и еще что-то, что Эйко опознать не сумел.

      Все охранники высоко ценили свое снаряжение. У них были разнообразные винтовки, пистолеты, ножи – они обожали свои ножи. Обожали болтать о том, где их купили. Обожали рассказывать о том, как пускали их в дело. У всех охранников одежда была из техматерии, с молниями и потайными карманами. Хотя стандартной формы у них не было, подобранные ими вещи в результате выглядели одинаково.

      И хотя все они попали сюда из разных мест, в результате сами тоже выглядели одинаково: мужчины – крупные, накачанные, бородатые, громкоголосые. Не лишившиеся волос оставляли их длинными. Лишившиеся брили головы.

      Мужчины, все как один, были громилами.