Визионер. Женя Гравис

звали, и даже одного из императорских магов уговорили проверить окаянный особняк. Всё без толку, лишь деньги на ветер.

      Промышленник страдал. На дом было потрачено целое состояние, но стоил он теперь дай бог десятую часть от того. А покупателей и на ту цену не наблюдалось.

      Соня напросилась погостить в дом Скарятиных, с дочкой которых дружила. И на вторую ночь сама услышала плач (и вправду жуткий), а через два дня обнаружила его причину.

      Платон Скарятин спать любил в полной темноте и тишине, и одними лишь портьерами удовольствоваться не мог. По приказу коммерсанта на фасаде со стороны спальни повесили деревянные роллеты, которые днём складывались, а ночью полностью закрывали окна. Неумелый плотник при сборке пробил воздуховод. Маленькое отверстие, почти незаметное, а в итоге столько шуму наделало. В сложенном виде роллеты дыру прикрывали, а в открытом, да при определённом ветре, и получался тот самый жалобный плач. Всё решение обошлось в двугривенный – дали рабочему, чтобы штукатуркой прореху замазал.

      Но вот это Снегуркино «дело» – совсем другое. Серьёзное. Соня прямо сердцем чувствовала, что есть в нём захватывающая фабула. Но пока неясно, какая именно. И городовой, что в ту самую ночь на месте преступления был и что-то видел, никак не желал Соне с её «расследованием» помочь. Несносный человек. Определённо, из этих сотрудников правопорядка слова не вытянешь. Придётся пойти другим путём. Например, прокатиться в Лаврушинский переулок и проверить одну догадку.

      И почему в жизни всё устроено не так, как в детективных романах? Там свидетели сразу все подробности рассказывают. Соня, конечно, не полицейский и даже не частный сыщик (разве что в душе́), но что мешало просто поделиться информацией? Жалко ему, что ли?

      Место преступления она, конечно, осмотрела, да что толку? Всё убрали давно, да и снега столько навалило за эти дни, что не отыщешь ничего. И давешний городовой уже начал косо посматривать на Соню, которая десять минут бродила вокруг ёлки. Нет, здесь ловить было нечего.

      В общем, Софья Загорская если и расстроилась, то ненадолго, поскольку знала верное средство от такого рода мелких огорчений. Клюквенная пастила от Абрикосова[7]. Или глазированные бисквиты от «Эйнема». А лучше – и то и другое.

      «Мозг, Соня, самый энергоёмкий орган в человеке, – говорил папа. – Чтобы голова работала хорошо, топлива нужно много». Десерты в качестве «горючего» подходили лучше всего.

      Мама на пристрастие дочери к сладкому реагировала с печальным снисхождением и, как казалось Соне, с затаённой завистью: «Софья, во избежание проблем с лишним весом барышне следовало бы блюсти фигуру с раннего возраста». Двигаться надо больше – вот и весь секрет. Хорошо ещё, что корсеты давно не носят. Соня смотрела старые мамины фотографии в альбоме – талия перетянута в «рюмочку», юбка узкая, сзади длинный шлейф. Ужас! Как они в таком ходили?

      В частной

7

Алексей Иванович Абрикосов (1824–1904) – русский предприниматель, фабрикант, основавший во второй половине XIX века кондитерский концерн «Фабрично-Торговое Товарищество А. И. Абрикосова и сыновей» (ныне концерн «Бабаевский»).