Альманах «Истоки». Выпуск 16. Группа авторов

«Аю-Даг» и вздыхаю: «Джанкой»…

      Рыбачье

      Море – шёлковая скатерть,

      Серебрится света скань.

      На закате режет катер

      Влаги ласковую ткань.

      Пенит воду катер прыткий,

      Хоть кончается сезон…

      Яркий вид, как на открытке,

      Втиснут в тесный горизонт.

      Мальчик храбро ловит краба,

      Берег вылизан волной.

      О, бесценная отрада,

      В жизни найденная мной!

      Так не вечно равновесье,

      Так мгновенен счастья срок…

      Но уходит в поднебесье

      Белоснежный катерок.

      Я прильну к морскому лону,

      Опущу в волну ладонь.

      Виноградники по склону

      Вверх ползут. В домах огонь

      Зажигают. Быстрый вечер

      Сходит вниз. Горит звезда.

      Я не вечна, ты не вечен —

      Вечны небо и вода.

      Ждать удачи, жить иначе?

      Не уйти отсюда прочь?

      А над нами ветер плачет,

      И цикада пилит ночь.

      Вдруг сорвётся брань собачья,

      И замрёт в руке рука…

      И уснёт село рыбачье

      Под миганье маяка.

      Крымская ночь

      Словно говор всякой нечисти,

      Слышны сотни голосов

      Металлических кузнечиков,

      Металлических сверчков.

      Не одна на берег выйду я

      Там, где пляжа полоса.

      Над затихшею Тавридою

      Тёмной ночи голоса,

      Марсианские, нездешние,

      На Земле подобных нет.

      Как целуемся поспешно мы,

      Словно гибелен рассвет.

      Всё укрыла ночь бездонная.

      Но невидима во мгле

      Киммерия дышит сонная.

      Или мы не на Земле?

      Не найду огня и света я…

      Но, прорвав кромешный мрак,

      Странной высится ракетою

      В небо рвущийся маяк.

      А кузнечики, как часики,

      Нити времени стригут.

      Мы с тобою соучастники

      Тайн, рождающихся тут.

      Морская соль

      Метил печалью меня, как печатью —

      Чудо морское иль Божье творенье?

      Непостижимее страсти к зачатью

      Тайна рождения стихотворенья.

      Чёрного моря полная мера,

      Но прижимаюсь к берегу сиро.

      Море огромно, как эпос Гомера,

      Я ж нарушаю гармонию мира.

      В детстве средь буйной российской метели

      Снилась мне синь за стеною зубчатой.

      Эллин проносит в бронзовом теле

      Счастье. На мне же тоски отпечаток.

      Море в огромной каменной чаше,

      Сразу пьянею к берегу выйдя.

      В яшмовых водах солнышко пляшет.

      О, Ифигения в чудной Тавриде!

      Ящеркой смуглой лягу на камень —

      Богом забытое Божье творенье,

      Дал мне так много своими руками,

      Не дал мне только умиротворенья.

      Море проснётся, вспыхнет, бушуя,

      Вздрогнет и снова размеренно дышит.

      Всё,