Гроза. Александр Островский

почтение имею.

      Кабанова. Так променяешь ты жену на мать? Ни в жизнь я этому не поверю.

      Кабанов. Да для чего же мне менять-с? Я обеих люблю.

      Кабанова. Ну да, так и есть, размазывай! Уж я вижу, что я вам помеха.

      Кабанов. Думайте как хотите, на все есть ваша воля; только я не знаю, что я за несчастный такой человек на свет рожден, что не могу вам угодить ничем.

      Главное в конфликте отцов и детей – это отношение к тому, что подумают окружающие. Для «отцов» (Кабанова, Дикой, Феклуша) крайне важна внешняя сторона. Феклуше нравится «слушать, коли кто хорошо воет-то». Кабанова считает, что «хорошая жена, проводивши мужа-то, часа полтора воет». Младшее поколение ценит внутреннее содержание: их позицию емко выразил Тихон: «с меня и того довольно, что она (жена) меня любит». В этом отражается лицемерие старшего поколения и стремление к искренности и честному чувству – младшего.

      Кабанова. Что ты сиротой-то прикидываешься! Что ты нюни-то распустил? Ну какой ты муж? Посмотри ты на себя! Станет ли тебя жена бояться после этого?

      Кабанов. Да зачем же ей бояться? С меня и того довольно, что она меня любит.

      Кабанова. Как зачем бояться! Как зачем бояться! Да ты рехнулся, что ли? Тебя не станет бояться, меня и подавно. Какой же это порядок-то в доме будет? Ведь ты, чай, с ней в законе живешь. Али, по-вашему, закон ничего не значит? Да уж коли ты такие дурацкие мысли в голове держишь, ты бы при ней-то, по крайней мере, не болтал, да при сестре, при девке; ей тоже замуж идти: этак она твоей болтовни наслушается, так после муж-то нам спасибо скажет за науку. Видишь ты, какой еще ум-то у тебя, а ты еще хочешь своей волей жить.

      Кабанов. Да я, маменька, и не хочу своей волей жить. Где уж мне своей волей жить.

      Кабанова. Так, по-твоему, нужно все лаской с женой? Уж и не прикрикнуть на нее и не пригрозить?

      Кабанов. Да я, маменька…

      Кабанова (горячо). Хоть любовника заводи! А? И это, может быть, по-твоему, ничего? А? Ну, говори!

      Кабанов. Да, ей-богу, маменька…

      Кабанова (совершенно хладнокровно). Дурак! (Вздыхает.) Что с дураком и говорить! только грех один!

      Молчание.

      Я домой иду.

      Кабанов. И мы сейчас, только раз-другой по бульвару пройдем.

      Кабанова. Ну, как хотите, только ты смотри, чтобы мне вас не дожидаться! Знаешь, я не люблю этого.

      Кабанов. Нет, маменька, сохрани меня Господи!

      Кабанова. То-то же! (Уходит.)

Явление шестое

      Те же без Кабановой.

      Кабанов. Вот видишь ты, вот всегда мне за тебя достается от маменьки! Вот жизнь-то моя какая!

      Катерина. Чем же я-то виновата?

      Кабанов. Кто ж виноват, я уж не знаю.

      Варвара. Где тебе знать?

      Кабанов. То все приставала: «Женись да женись, я хоть бы поглядела на тебя, на женатого». А теперь поедом ест, проходу не дает – все за тебя.

      Варвара. Так нешто она виновата! Мать на нее нападает, и ты тоже. А еще говоришь, что любишь жену. Скучно мне глядеть-то на тебя. (Отворачивается.)

      Кабанов.