Финишная кривая. Альберт Байкалов

плохо понимаю, – переступая порог канцелярии, со столом и металлическим сейфом в углу, усмехнулся Данила.

      – Откуда мне знать, кто стучит? – От окна отошел рослый чеченец, и они обменялись рукопожатиями. – Придумать надо стук на русском и на чеченском, тогда другой разговор.

      Контрразведчик показал рукой на Антона:

      – Вот тот человек, о приезде которого я тебе говорил.

      – А он что, страшный такой, да? – чеченец изобразил шутливый испуг.

      – Почему? – не понял Линев.

      – Маска не снимает. Может, думает, лицо увижу, от разрыв сердца умру?

      Все, включая Антона, рассмеялись.

      – Порядок такой, извини, – Антон ответил на рукопожатие.

      Все сели за стол.

      – Все равно вы нам, чеченцам, не доверяете, – с грустью в голосе проговорил командир взвода кадыровцев.

      – Не в этом дело, – давая понять, что не первый раз отвечает на подобный вопрос, Антон вздохнул. – Понимаешь, будешь знать меня в лицо и вдруг случайно узнаешь в том же Грозном на рынке. Крикнешь имя, а я на оперативном мероприятии. Как раз в это время представился бандиту Иваном. Так что прости, брат, но мы даже от русских в штабе группировки лица прячем.

      – Правда? – чеченец недоверчиво посмотрел на Линева.

      В ответ тот кивнул.

      – Ладно, – чеченец откинулся на спинку стула, – будем так говорить. – Он разложил на столе карту Курчалоевского района и, разгладив ее руками, поднял на Антона взгляд: – В Эникали, это семь километров от этого села, живет семья одного из моих бойцов. Иногда я его домой отпускаю. Месяц назад, когда он возвращался, то говорил, что у них часто два молодых парня куда-то пропадают. Однако в окрестностях никаких нападений нет. Все же я проверил этих людей. Сказали, ходят на охоту. Даже ружья показали. Шкуры волков, мясо дикого кабана дома. Они его русским продают. Все равно на душе неспокойно стало. Мой взвод здесь за все села в округе отвечает. Тут они исчезают совсем. Словно чего-то испугались. С людьми поговорил. Многие часто видели, как в район развалин Джанхой-хутора, – он ткнул пальцем в карту, – мужчины ходили. Человек пять. Была с ними и одна женщина. Мы этот район прочесали и нашли лагерь подготовки боевиков, только там уже никого не было.

      – Как определили? – Антон потер начавший потеть под маской лоб.

      – Мишени самодельные, много гильз. Пистолетные, автоматные. Привязанные к разным предметам деревянные бруски размером с тротиловый шашка.

      – А что там могут быть за предметы? – удивился Антон.

      – Рельса железнодорожная из дерева.

      – Хм, – Антон посмотрел на карту, потом на чеченца. – От Гуни до Джанхой-хутора чуть больше километра. Раз есть гильзы, значит, стреляли. Неужели ни ты, ни твои люди ничего не слышали?

      – В том-то и вопрос, – чеченец поднял вверх руку и слегка перегнулся через стол. – С глушак оружие было. Я сразу обыск организовал в домах, где жили эти «охотники». Нашел интересный книга. – Он поднялся со своего места и, подойдя к сейфу, вынул из него небольшую