Правые и левые. История и судьба. Марсель Гоше

завязывается горячая дискуссия по поводу того, какую линию поведения следует избрать после ноябрьских выборов 1827 года; дискуссия эта вновь напоминает о важности языка политических классификаций. C 1824 года она, можно сказать, пребывала под спудом из‑за подавляющего большинства правых в «Обретенной палате»48, хотя таланты полутора десятков оппозиционеров, собранных в крайне левом секторе, а главное, разногласия в стане большинства, раздираемого противоречиями между их крайне правыми и их умеренными «левыми», в высшей степени оживляли парламентскую жизнь. В 1827 году священный союз против министерства заключается вновь, и происходит возвращение к тройственному делению эпохи Деказа. Министерский лагерь, сократившийся до 180 членов, сталкивается с двойной оппозицией: 70 роялистов справа и 180 либералов слева. В связи с чем вновь встает вопрос о союзах, способных образовать большинство.

      Следует ли добиваться сближения министерского правого центра с левым центром? Некоторые выступают за этот вариант, будучи убеждены, как и Стендаль несколькими годами раньше, что таково «общее мнение Франции и дух века: вся Франция принадлежит к левому центру»49. Решение, резко критикуемое и правыми, и левыми, ибо каждая сторона желает гегемонии в предполагаемом союзе. «Кабинет должен действовать вместе со всеми левыми, – возражает «Газета прений» (Journal des Débats). – Чистое безумие – желать посредством объединения правого и левого центров создать партию достаточно сильную, чтобы противиться атакам крайних с той и с другой стороны»50. Сходным образом Бенжамен Констан называет утопией попытку оторвать левый центр от тех, «кого именуют крайне левыми». «Левые останутся едиными, – пишет он, – хотя в их рядах есть и люди нетерпеливые, и люди безропотные»51. С этим соглашаются и молодые сотрудники газеты «Земной шар» (Globe), презрительно именующие наследием прошлого «различение левого центра и левых, напоминающее о 1819 годе… Настоящее большинство принадлежит левым, неважно каким – левому центру или крайне левым»52. Но и в правом лагере влиятельный публицист виконт де Сен-Шаман точно так же силится убедить, «что союз между правым и левым центром невозможен и дистанция между самым умеренным человеком из правого центра и самым умеренным человеком из левого центра больше, чем та, что отделяет того и другого от самого рьяного члена своей партии»53. Вследствие чего он выступает за «союз правых с правым центром»54. Между прочим, в подкрепление своей мысли он приводит любопытный аргумент: «четыре партии и их тонкие оттенки существуют скорее внутри палат, чем внутри нации в целом», поскольку в ней «какую-либо силу имеют только убеждения откровенно правые и откровенно левые»55.

      На практике министерство Мартиньяка, стоявшее на позициях правого центра, в течение полутора лет своего существования старалось осторожно поддерживать связи с левыми в надежде

48

«Обретенная палата» (1824–1827) – преемница палаты «Бесподобной» (см. выше примеч. 1 на стр. 25); в ней тоже подавляющее большинство составляли ультрароялисты. – Примеч. пер.

49

Saint-Chamans, vicomte de. De l’état des partis dans les chambres. Paris, 1828. P. 43.

50

Цит. по: Thureau-Dangin P. Le Parti libéral sous la Restauration. P. 408.

51

Ibid.

52

Ibid. P. 409.

53

Saint-Chamans, vicomte de. De l’état des partis dans les chambres. Р. 41.

54

Ibid. Р. 177.

55

Ibid. Р. 173.