27. БУМЕРАНГ. Рассказы о мире и войне. Андрей Кузьменков

первая реакция испуга у остальных уже прошла.

      – Перестань, Нинка, – пожурил её Егор. – Чего им у нас бомбить: лес да поле. А хоть и сожгут деревню – в лесу заимок полно, найдётся, где жить, да и лето нынче.

      – Это верно, – согласился Миша. – Но куда ж это они?

      Тем временем тёмные силуэты в небе постепенно превращались во вполне различаемые самолётные. Теперь можно было попытаться определить, сколько их.

      «Один, два, три… двенадцать, тринадцать… двадцать пять, двадцать шесть…», – считали мы.

      – Тридцать два самолёта! – гордо выдал, наконец, свою цифру Миша.

      – А у меня получилось всего пятнадцать, – удивился Витя.

      – Двадцать четыре вышло, – сказала я.

      Что ж, вполне вероятно, на таком отдалении, да ещё в закатных отблесках, некоторые самолёты могли остаться либо незамеченными, либо посчитанными несколько раз, и точное их количество так и осталось загадкой.

      – Куда же они летят? – задумчиво произнесла Люда.

      Впрочем, ответ напрашивался сам собой. Воздушная армада определённо направлялась на восток, на Гороховец, и далее в сторону Горького, куда от соседнего райцентра поезд полз несколько часов.

      – Опять город хотят бомбить, – выдохнул Егор.

      – Гады, – сквозь сжатые зубы проронил кто-то.

      Всем в деревне было прекрасно известно (хотя это, конечно, было строгой военной тайной), что в городе Горьком, до революции называвшемся «Нижний Новгород», находятся крупные оборонные заводы, выпускающие самое современное оружие, как воздух нужное сейчас фронту Там трудились тысячи и тысячи людей, в том числе и кое-кто из деревенских. Осенью 1941-го и в 1942-м немцы совершили немало авианалётов на город, пытаясь уничтожить знаменитый ГАЗ – автозавод имени Молотова, заводы «Красное Сормово», «Двигатель революции» и другие предприятия. Гибли люди, разрушались и сгорали целые цеха, но всякий раз производственные линии удавалось быстро восстановить и с них продолжали сходить танки, бронемашины, орудия и миномёты. Однако раньше, за исключением ноября 1941 года, в налётах участвовали одиночные самолёты или совсем небольшие их группы. А тут на Горький надвигалась целая армада! И когда мы видели, как в воздухе проплывают смертоносные чудовища, несущие боль и страдания кому-то из близких, неудивительно, что кулаки сжимались сами собой.

      – Завтра ж сбегу на фронт, – в смятении прошептал Миша.

      – И я с тобой, – в тон ему поддакнул Егор. – Эх, пулемёт бы сейчас. Крупнокалиберный, зенитный…

      Тем временем воздушная армада, не меняя курса, скрылась в почерневшем небе. Только гул моторов, хоть и слабевший с каждой секундой, доносился до нашего слуха, и мы, словно заворожённые, глядели туда, где исчезли немецкие самолёты. Первой стряхнула оцепенение Люда.

      – Пошли, что ли, домой, – тяжело вздохнув, обронила она.

      – Пожалуй, – согласился Витя.

      Мы молча повернулись и, не говоря более ни слова, понуро поплелись по косогору в сторону деревни.