Багдадский вор. Посрамитель шайтана. Верните вора!. Андрей Белянин

вопросом на вопрос – привилегия евреев, и ты меня на этом не купишь!

      – О шайтан привередливый… Ну чего ты хочешь от сытого мусульманина?

      – Полный и подробный отчёт о моих дивидендах, от вчерашнего вечера и до последнего таньга!

      – Тогда слезь с меня ради Аллаха! И прекрати орать, сейчас соседи сбегутся…

      – А пусть! Пусть весь базар знает, какой ты вор!

      – Вай дод, кто бы говорил… – сдержанно пробурчал Насреддин, но всё-таки вылез и встал напротив друга, готовясь к недолгому, но кровопролитному разговору. Не в физическом смысле, конечно. Это я так, фигурально выражаюсь… Домулло усадил разгорячённого «прокурора», скрестил руки на груди и неторопливо пустился объяснять несведущему такие простые понятия, о которых на Востоке с малолетства знает любой ребёнок:

      – Слушай внимательно, Лёва-джан, и не перебивай! Прибереги свой гнев до конца моего рассказа, иначе печень твоя увеличится в размерах, а кровь загустеет от горя, что очень вредно для здоровья. Мы взяли из шехметовской казны ровно пятьдесят шесть золотых динаров, по четырнадцать монет в каждом мешочке. Из них – тридцать роздано по нашим ближайшим соседям. Вай мэ, что ты делаешь такое удивлённое лицо?! Думаешь, люди вокруг совсем глупы и не знают, кто поселился у башмачника Ахмеда? Высокородный господин Шехмет пообещал сто таньга за твою голову… Да, возможно, нас и так бы не выдали, но шайтан не дремлет, зачем вводить мусульман в искушение?

      – А я-то по простоте душевной думал, что ты, как народный герой, раздаёшь деньги даром…

      – Конечно, даром, клянусь Аллахом! Это ведь они стали богаче на тридцать золотых, а не я. Ещё десять монет пришлось отдать стражникам… Да-да, тем самым, с которыми я спорил! Негодяи узнали меня по ослу и с ножом у горла требовали свою долю.

      – Так ты заплатил шантажистам?! – вновь вскинулся Оболенский.

      – Нет, нет, стражникам! – терпеливо пояснил Ходжа. – Они, конечно, грабители и разбойники, но не стоит клеймить людей словом, даже не упоминающимся в Коране… Будь к ним снисходителен.

      – А если они придут снова?

      – О, непременно придут, мой мудрый друг, и нам надо сделать всё, чтобы отбить у них охоту тянуть наши кровные таньга!

      – Динары, – мрачно поправил Лев. – Из-за десяти таньга я бы и в затылке не почесал. Что дальше? Где остаток и каков наш дебет-кредит?..

      – М-м… знаешь, честно говоря, остальные деньги я раздал.

      – Это как?!

      – Не знаю… – впервые потупился Насреддин. – Просто отдал, и всё. Там, за базаром, живёт вдова, у неё казнили сыновей… И ещё двое молодых ребят с отрубленными по локоть руками… Тут я виноват, Лёва-джан. Я отработаю, клянусь бородой пророка…

      Какое-то время оба молчали, сдвинув брови и опустив глаза. Потом Оболенский чертыхнулся, снова налил себе холодного чаю и равнодушно бросил:

      – Да ну их на фиг, эти деньги! Будем изображать кассу взаимопомощи для членов закрытого профсоюза «Жертвы репрессий и тирании». Сегодня же закажу у плотника резную вывеску и прибью над входом.

      – Ахмед выручит за краденое не