ЧОП «ЗАРЯ». Книга третья. Евгений Александрович Гарцевич

глазах. Как в замедленной съемке, от прутьев отрывались коричневые хлопья ржавчины, поднимались и лениво кружились в воздухе.

      Все вокруг казалось ленивым, неподатливым и обесцвеченным, словно я находился под водой. От локомотива отделились четыре тени и бросились на меня.

      Невысокие худые существа, когда-то давно бывшие людьми, а сейчас высохшие и скукоженные твари. Вместо лиц – бесформенные бугристые маски с черными провалами глаз.

      Первый рванулся ко мне. Я пропустил его мимо себя, воткнув финку в голую спину. Всадил под лопатку и резко дернул горящий клинок вниз. Края разорванного надвое фобоса вспыхнули, и пошел процесс изгнания.

      Встретил второго, отмахнулся по вытянутой лапе, развернул легкое тело и добил коротким тычком в висок. Поймал в прыжке третьего, неудачно подставившись под его тянущиеся ко мне руки. Прежде чем вспыхнуть, тварь успела схватить меня за руку.

      Холодом ударило, как током. Все, что ниже локтя, будто в прорубь засунули, лишив чувствительности на несколько секунд.

      «До свадьбы заживет, бей, не спи…» – Ларс дернул меня за воротник, отталкивая в сторону, а потом подправил мою руку, чтобы четвертому призраку не удалось увернуться.

      «Что с вами сделали снег и морозы, лед витрин голубых… Может, мне надо было в пение идти, а не в бокс? Прикольные у тебя пластинки есть… – довольно фальшиво пропел Муха. – Белые розы, беззащитны шипы…»

      «Эй, скоморох, а есть что-нибудь, чтобы даме спеть?» – Ларс попытался подпеть, насвистывая, но совсем не попадая в такт.

      «Не, только про зиму пока нашел. Ой, чудные стихоплеты в твоем мире, Матвей… – Муха хрюкнул, прочищая горло и опять запел: – Между нами тает лед…»

      «Муха, твою мать! Пение – это не твое, и хватит копаться уже в моей голове!» – рявкнул я. Подошел к локомотиву и поскреб финкой разлагающийся металл.

      Простые перебранки с фобосами помогали отвлечься. Не фокусироваться на давящем чувстве безнадеги, которое всем своим многотонным массивом испускал умирающий поезд.

      Каркас его был пока еще крепкий, но процесс разложения шел полным ходом. Призрачный поезд был шире нашего почти на метр с каждой стороны. Я прошел вдоль локомотива и забрался в кабину машиниста. По инерции прикрыл рукавом нос, глядя на скелеты машинистов, лежащих под приборной панелью.

      Белые чистые скелеты: ни одежды, ни мяса, только призрачный силуэт, практически копия тела, дрожал в воздухе в сантиметрах тридцати от костей. Подрагивал и тянулся вверх, теряя очертания и уходя куда-то под потолок. Будто призрачный поезд растворил плоть, а теперь вытягивает и души машинистов.

      Я взмахнул ножом, перерезая потоки, и поднес огневик к мареву над телами, чтобы освободить машинистов.

      «Матвей, скорее! Через них весь поезд прошел, их уже не спасти, но дальше могут быть живые…» – Ларс потянул меня дальше.

      За дверью в вагон Куркина меня будто бы ждали. Стоило перешагнуть порог, как со всех сторон, перескакивая перевернутую мебель,