Перекресток трех дорог. Мария Вилонова

Эйдре заиграла, утих в зале любой шум. Завороженные люди не сводили с чародейки глаз, вытягивались, чтобы разглядеть получше. Щуплый парнишка под напором толпы случайно ступил в круг свободного места, где сидела дева, его быстро втянули обратно, выдали оплеух, зашикали. Разозлить сэйда боялись не меньше, а то и поболе мерга. С мертвецами и проклятьями хоть сладить можно, а если мстительный народ верхнего мира разъярится, не видать деревне урожая и здорового скота следующий год или даже не один. Зато почётом и уважением запросто добиться богатого приплода у зверья, тяжёлых колосьев зерна, добрых запасов. Сэйды, считали люди, словно ветра, – быстры что на наказание, что на награду. Коль завтра этому жрецу с его спутницей проводить ритуалы да задабривать духов, стоило смирить норов и пыл, предстать щедрыми хозяевами, тогда деревне будет легко и вольготно после.

      Ферр пел с удовольствием, его тешили восхищённые взгляды. Баллады о героях и легенды о давних днях, песни-предсказания и истории о людях да заботах нынешних сменяли друг друга, текли плавно и размеренно. Несколько часов пролетели незаметно, но жрец не забыл приглядываться, замечать поведение, привычки, выражения лиц. Он видел старосту, который оказался доволен выступлением, улыбался, радовался уже искренне, без следа утренних тревог. В заезжих торговцах с караванщиками тоже не обнаружилось странного – люди как люди, веселились, слушали да пили. Мерг ничем не отличался от иных в зале, разве что Ферру показалось, будто легенды и пророчества заинтересовали его больше других песен. Но удивляться такому нечего, – колдуны их народа странники, обычной жизни видели вдоволь сами, в историях не нуждались, даже чего нового для жрецов могли подкинуть временами. Пёс у ног мерга уснул, уложив косматую башку на мощные лапы, дёргал в дрёме ушами, а хозяин изредка наклонялся да трепал мохнатую шерсть загривка.

      Когда староста потребовал дать гостям отдых и народ неохотно побрёл по домам, Ферр с Эйдре задержались в зале. Им предложили ужин, а они с благодарностью согласились. Постепенно таверна опустела, лишь усталые служанки продолжали убирать столы да на кухне гремели посудой. Жрец остановил болтливую деву и спросил:

      – Что же ваш гость из леса не пришёл нас послушать нынче? После заката теперь из комнаты опасается выйти?

      – А я и не заметила, как он вернулся да наверх ушёл. – Служанка огляделась, словно ожидала найти странника взглядом сейчас. Её вертлявость забавляла Ферра: от такой мало чего укроется. – Хлопот по залу было много, видно, проскочил как-то. Но ужинать точно не являлся, я ни заказа не принимала, ни еды не подносила. Странный он, парой слов без нужды не обмолвится, а голос хриплый, тихий, змеёй шипит из-под капюшона. Вроде надо пожалеть человека, с которым беда приключилась, а меня прям отталкивает от него, вот и не увидела, куда убрёл и вернулся ли. Пока я ему не нужна со своими подносами, и подходить лишний раз не хочется.

      Служанка убежала под гневный окрик хозяина, а Ферр задумчиво взглянул на Эйдре и побарабанил пальцами по столу.

      – А