Адмирал Империи – 36. Дмитрий Николаевич Коровников

он в итоге вынужден был бежать. Его дивизии: Преображенская и Семеновская, отчаянно отбивались до последнего. Сам Зубов метался по мостику, отдавая приказы, воодушевляя экипажи свой и остальные личным примером. Но когда на тактической карте один за другим стали гаснуть значки его гвардейских кораблей, адмирал осознал – продолжать сражение бессмысленно.

      – Флагман Самсонова уже ушел в прыжок! Нас бросили, контр-адмирал! – прокричал запыхавшийся лейтенант.

      – Вижу… – процедил Зубов, глядя на опустевший сектор, где только что были корабли диктатора. Ярость душила его, но времени злиться не было. – Готовность к прыжку?

      – Инженеры обещают запустить его через 10 минут!

      – У нас нет 10 минут! Работайте быстрее, или все здесь сдохнем…

      Зубов со злостью ударил по пульту. В тактическом экране русские дредноуты неумолимо смыкали кольцо вокруг остатков его флотилии. Еще немного – и возможность уйти будет потеряна навсегда. Адмирал чувствовал, как липкие пальцы страха сжимают его сердце – страха не смерти даже, а позорного плена. Он слишком хорошо знал, что Птолемей с предателями не церемонится…

      Корабли Зубова, ведомые своим флагманом, один за другим ныряли в спасительную черноту подпространства, унося адмирала прочь от горького поражения. Присоединившись к Самсонову после прыжка, они, объединив свои эскадры, стали быстро уходить в направлении столичной звездной системы. В рубках царило гробовое молчание. Люди боялись поднять глаза на командиров, ожидая вспышек гнева или приказа о самоубийственной контратаке. Но адмиралы, убитые и подавленные, лишь мрачно смотрели в пустоту. Они понимали – битва проиграна, и теперь остается лишь бежать, спасая свои жизни…

      Остальной же некогда огромный космический флот диктатора частично был уничтожен, частично его экипажи сдались в плен, рассчитывая на милость Птолемея. По всей системе разворачивалась драма агонии и капитуляции некогда могучей армады. Объятые пламенем крейсера, рассыпаясь на обломки, превращались в погребальные костры своих экипажей. Другие, обреченно замерев, позволяли абордажным партиям союзников брать их на приступ почти без сопротивления.

      Среди пленных царили ужас и растерянность. Многие, особенно молодые необстрелянные космоматросы, откровенно рыдали от страха, или, напротив, от радости, что остались живы. Побросав оружие, они покорно вытягивались во фрунт перед офицерами призовых команд, отказываясь от сопротивления. Те, презрительно кривясь, брезгливо отсылали их в трюмы, под охрану. Победителей мало трогали людские судьбы – они упивались триумфом.

      Потери проигравшей стороны были огромными. В этом сражении погибло семьдесят кораблей флота диктатора, еще почти столько же капитулировало, не желая быть уничтоженными плазмой палубных пушек союзников. Большинство из них составляли, либо гарнизонные вымпелы, либо только сошедшие со стапелей корабли. Необученные экипажи, набранные второпях ради количества, а не качества, не сумели как