Уроки графомании. Теймур Байрамов

ойки были выходцами из азербайджанских сёл. Малообразованные, тёмные.

      Вот и кропал стишки на злобу дня, и – за неимением лучшего – их исправно публиковали, и я прослыл поэтом. И возомнил о себе целый ворох чего…

      А когда в редакции надоумили бойкого "автора-куплетиста" обратиться в литобъединение при ЦК ЛКСМ Азербайджана в Баку, я подумал, отчего бы и нет…

      ....................

      Азернешр. Что-то от обводов многопалубного океанского лайнера явственно проступает в благородных очертаниях породистого дома, в плавных линиях многоярусных балконов, опоясывающих изящный корпус.

      У подножья Дома-корабля плещется толпа: через улицу – знаменитый Зелёный Базар.

      – Кутум! Свежий кутум, – надрывается худощавый брюнет в чумазой униформе.

      Рядом – лоток молчаливой тётушки с переползающими друг по другу змееподобными миногами. Тут же над расстеленными брезентовыми полями буйствуют ароматы пышных снопов знаменитой южной зелени… Кинза, рейхан, шпинат – глаза разбегаются…

      Оставив по левую руку азартный галдёж, ныряю в прохладный подъезд. Мраморная лестница, актовый зал.

      Сжимаю в ладони рулончик экзерсисов изящной словесности.

      И вот он, мой выход в сладком предвкушении триумфа…

      ......................

      По Базарной улице, не замечая ничего вокруг, плетётся понурый человек. Что-то бормочет, клянётся самому себе, что никогда больше нога его не ступит…

      ..............................

      Но ещё не раз и не два приду я в заветный Дом. И вполне сойдусь с Зоилами, так безжалостно обрушившими мои представления о себе любимом.

      Управлял задиристым ЛИТО Владимир Азимович Кафаров. Маститый переводчик, он частенько делился с начинающими поэтами спецификой литературной работы…

      – Как, – рассуждал он, – не растеряв оттенки, воплотить эту симфонию чувственности в чужеродной среде иного языка, как сохранить неповторимую мелодику в переводе на русский, столь отличающийся выразительной палитрой от "французского языка востока" – сладкоголосого фарси?

      Мы, затаив дыханье, слушаем откровения.

      А однажды:

      – В стихах должно быть что-то от лукавого…

      Владимир Азимович произносит это как бы невзначай… Мимоходом.

      К своему великому счастью не пропускаю мимо ушей волшебную формулу, и много лет спустя именитый ленинградский литератор Феликс Лазаревич Нафтульев на домашнем собрании ЛИТО "Миряне" подтвердит моё послушание канону:

      – Стихи Теймура нужно перечитывать. Тогда и вскрывается то, что по началу было невидимо… И добавил что-то о многослойной метафоричности…

      А жизнь шла, годы летели… Новые впечатления рождали новые образы, и из-под пера появлялись одна за другой зарисовки…

      Иду в октябрь. Сеет звоны

      Лесов мерцающий наряд,

      Дымя туманами, горят

      Деревья пламенем бессонным.

      И тишина… Но где-то рядом

      Прошелестела, чуть слышна

      По умирающим аркадам

      Ознобов первая волна.

      Пригоршни жестяных листов

      Пустились штопором кадрили,

      И заплелись. И завихрили.

      И пали под ноги кустов.

      И следом выткался, не бросок, -

      Мазок к мазку – узор льняной

      Стволов молоденьких берёзок…

      Ах, что он делает со мной…

      В конце концов стихотворений набралось вполне достаточное для публикации, и я задумался, а что дальше…

      А дальше на гатчинском ЛИТО мне записали номер телефона Натальи Львовны Нутрихиной.

      ИЗДАТЕЛЬСТВО "ЧЕТВЕРГ"

      До станции электрички от нашего Кобрина почти три километра пешего хода. До Ленинского проспекта в Питере около часа езды. Ещё прибавьте время до Дачного, и там с полчасика на поиски дома. И вот я у дверей квартиры на пятом этаже типового бетонного монстра.

      Меня встречают хозяева квартиры – владетельница издательства "Четверг", поэтесса Наталья Львовна и её супруг журналист и прозаик Анатолий Иванович Нутрихины.

      Кабинетик издательницы заставлен техникой, по стенам полки с книгами, выпущенными её усилиями.

      Оставляю рукописи. Откланиваюсь. И – на электричку. Дома буду под вечер.

      Вывожу за скобки долгую и надоедливую работу по правке и корректировке текста, и окунусь с головой во впечатления от зрелища изрядной стопки сборников, на обложке которых в изголовье её чётко прочитывались мои имя и фамилия.

      Общение с милейшими Нутрихиными на том не прервалось, а – напротив – переросло в тёплую дружбу. И супружеская чета неоднократно навещали нас в Кобрино. И мы гуляли по живописным окрестностям, а потом засиживались за столом в просторной кухне…

      И однажды Наталья Львовна присоветовала посетить собрание ЛИТО "Мирян".

      Просторная