Погоня за величием. Тысячелетний диалог России с Западом. Анатолий Решетников

2016a.

      69

      Лавров 2016б.

      70

      Путин 2003б, 2007a, 2014a, 2016б, 2017в; Медведев 2008б.

      71

      Morozov 2015, 119–128; Neumann 2016, 1383.

      72

      Караганов и др. 2016, 16.

      73

      Путин 2000б, 2007a.

      74

      Путин 2014a.

      75

      Путин 2004в, 2004г, 2005a, 2007б, 2007в, 2013в; Медведев 2008a.

      76

      Путин 2006, 2007г.

      77

      Путин 2002a, 2002б, 2014б, 2015a, 2016в, 2016г, 2016д, 2017б, 2017г.

      78

      Путин 2017д, 2017е.

      79

      Путин 2016г, 2016е.

      80

      Путин 2000в, 2000г, 2015б, 2016г.

      81

      Путин 2014в, 2017ж.

      82

      Путин 2003в, 2013б, 2017a.

      83

      Путин 2005б, 2005в, 2007e, 2014г, 2015в.

      84

      Путин 2000д, 2012a.

      85

      Путин 2004б.

      86

      Путин 2000е.

      87

      Там же.

      88

      Путин 2000б.

      89

      Путин 2007е.

      90

      Путин 2014a, 2015г; см. также: Путин 2003г.

      91

      Под «семантическим полем» я понимаю тесно связанную группу слов и их коннотаций, объединенных общим понятием, которое (1) определяет границы группы и (2) формирует контекстуальное значение входящих в нее лексем. Более подробное обсуждение семантических полей см., например: Andersen 1997, 350–370.

      92

      Учитывая, что институт великодержавного управления уходит корнями в европейский политический дискурс XVIII века (Scott 2001) и был формализован (а затем и легализован [Koskenniemi 2004]) в XIX веке, когда основным языком дипломатии был французский, первоначальным аналогом великой державы было французское понятие une grande puissance, а не английское great power. Тем не менее, поскольку в данной главе я в основном обращаюсь к современному употреблению, русско-английская оппозиция представляется более уместной.

      93

      Wigen 2018, 42.

      94

      Ср. прим. 1 на с. 13.

      95

      Wigen 2018, 36.

      96

      Как говорил Людвиг Витгенштейн: «Границы моего языка суть границы моего мира» и «Мы не можем мыслить то, что не мыслится, а то, что не можем мыслить, не можем и сказать» (Витгенштейн 2018, 101).

      97

      Нойманн 2008; Neumann 2008, 2016; Morozov 2015.

      98

      Scott 2001.

      99

      Neumann, Wigen 2018; Ивахненко 1999; Живов, Успенский 1987; Shlapentokh 2013.

      100

      Я понимаю под «модусом» примерно то же, что Данн и Нойманн понимают под «позицей» («position»), то есть совокупность схожих и связанных дискурсивных репрезентаций, образующих различимое целое (Dunn, Neumann 2016, 5). Однако я предпочитаю термин «модус», поскольку он семантически более оторван от конкретных и организованных групп акторов и обращает внимание на способ рассуждения, то есть привычку или выбор связывать отдельные репрезентации определенным образом,