Название | Лихолетье |
---|---|
Автор произведения | Евгений Шалашов |
Жанр | |
Серия | Историческая авантюра (Крылов) |
Издательство | |
Год выпуска | 2021 |
isbn | 978-5-4226-0380-0 |
Глава четвертая
Правители третьего Рима
Старец Филофей говорил, что Москва – третий Рим! А иноземцы еще недавно с придыханием шептали, что столица Московии – второй Иерусалим. Сегодня, в лето семь тыщ двадцать третье от сотворения мира, если смотреть со стороны, Москва еще напоминала священный город, но стоило миновать покосившиеся ворота, как перед вами оказывался второй Вифлеем – жалкие лачуги посадских людей, покосившиеся хоромы бояр, обрушившиеся церкви и разбитые улицы. От сорока тысяч домов уцелело несколько сотен, а из двух тысяч церквей, украшавших Москву, едва ли набиралось пять десятков.
Среди убожества – пустырей, поросших крапивой и лебедой, обгорелых пеньков, остовов каменных домов и пепелищ, двор князя Мезецкого, обнесенный добротным забором, с трехъярусным теремом и службами, выглядел крепостью. А постройки удалось сберечь оттого, что князь велел крыши дерном обложить. Помнится, смеялись над окольничим, что пожалел денег на дранку али на железо… И где они, смеяльщики-то? Драночные крыши горели не хуже соломенных, а железо растащили, когда против «Тушинского вора» пули отливали.
Князь Даниил, ставший окольничим при Борисе Федоровиче, боярскую шапку получить не успел. При Лжедмитрии в опале пребывал, а Василий Иванович, хоть и обещал боярство, но проволокитил. С другими царями у князя как-то не сложилось: «Тушинский вор» ему петлю посулил – за то, что войско Рубца-Мосальского побил, а Сигизмунд, король польский, плаху пообещал.
От княжеского терема до Кремля и ехать-то всего ничего. Но из-за развалов битого камня, жженого кирпича и бревенчатых головешек (вроде дом целый, а ткни пальцем – повалится) пришлось делать крюк. Всадники обогнули Китай-город, объехали Красную и Кремлевскую стены, пересекли Неглинку (мост, слава Богу, цел!) и… опять оказались у Москвы-реки, по которой к Кремлю был наведен плавучий мост.
В Грановитой палате не было того благолепия, что раньше. Лавки поломаны, царские парсуны, писанные по приказу Федора Иоанновича, изрублены. С икон, украшавших стены, содраны драгоценные ризы. Мрачности добавлял трон, завешенный траурной тканью. В палате малолюдно – человек двадцать. От тридцати трех бояр, положенных по Реестру, наличествовало семеро. Из окольничих – девять, против тридцати. Разве что думных дворян было столько, сколько положено – двадцать.
Из семи бояр, что свергали Василия Шуйского и называли себя правителями, осталось пятеро – Федор Иванович, князь Мстиславский, князь Иван Михайлович Воротынский, князь Борис Михайлович Лыков-Оболенский, да бояре – Иван Никитич Романов и Федор Иванович Шереметев. Но свято место пусто не бывает – прибился князь-боярин Иван Мосальский. Седьмой – полковник Струсь,