Измена. Горькая жизнь. Вера Орлова

него.

      – Фелекс Артемович, вы меня простите, но ни сейчас ни потом, общаться и беседовать на какие либо темы, я не хочу! Я хочу побыть с дочерью, а пока вы тратите на меня свое время, ваша супруга во всю флиртует с моим бывшим супругом и прошу заметить это все на глазах вашего сына!

      Отворачиваюсь и сажусь за стол не дожидаясь его реакции.

      Марина во все глаза смотрит куда то в сторону, а я осторожно слежу за ее взглядом.

      Фелекс подходит к своей жене и Цареву, грубо хватает за ее за руку и хватает тащит куда то в сторону. Царев стоит с невозмутимым взглядом, а я моментально отворачиваюсь.

      – У них что с папой роман?– тихо спрашивает Марина.

      В этот момент к столику подходит бармен и приносит заказ.

      – Не думай об этом! Ешь лучше пирожные, это твои любимые!

      В больших глазах Марины застывают слезы, а мне становится ни по себе. Как я хочу ее забрать.

      – Я не хочу жить с ней, мне она не нравится! – отрезает Марина.

      – Ты и не будешь с ней жить, у нас есть своя мама!

      Царев садится за стол, а я понимаю что настроение безнадежно испорчено.

      – Мы хотели с Мариной посидеть вдвоем!

      – Простите, я хотел, как в старые времена посидеть семьей!

      Усмехаюсь. Семьей….Что он называет семьей? То что он абъюзер?

      Царев замечает мою усмешку, встает и идет к барной стойке, а мне так хочется уйти, убежать, но я сдерживаюсь. Здесь моя дочь и ради нее я должна сдержаться.

      – Это папа сделал? – внезапно спрашивает Марина.

      Я так теряюсь от ее вопроса что едва не давлюсь своим имбирно пряничным латте. Всегда любила этот напиток, в этот волшебный январь. Ходила на каток, ходили гулять, ездили кататься на ватрушках, а сейчас не радовало ничего.

      – Марина….

      – Значит папа!

      Марина вскочила так что молочный коктейль улетел на пол. Внутри все сжалось.

      – Папа!

      Царев очевидно понимая что дело совсем плохо бросился от барной стойки к столику. Я тоже вскочила, а Марина начала кричать, по ее щекам текли слезы. У нее начиналась самая настоящая истерика. Марина ни сразу успокоилась. На нас смотрел ни только фудкорт, но и весь каток.

      Спустя минут тридцать когда Марину удалось успокоить и она спала на заднем сидении у Царева мы ехали в сторону дома его родителей. Я полностью вжавшись в кресло, казалось не замечала ничего. Меня всю трясло и становилось все страшнее и страшнее. Мне казалось это конец, это было так страшно и я до сих пор помнила глаза этой Серафимы, ненависть в них.

      – Куда ты везешь Марину?

      Царев бросил на меня взгляд.

      – К себе! Ты побудешь с ней?

      В душе была целая буря эмоций которую невозможно было передать словами, я не могла ее описать. Становилось все труднее. Так трудно что вспотели ладони. Мне казалось у меня дыхание остановилось. Я не могла и не хотела с ним находится, меня тошнило от него в прямом смысле. Находится с человеком который переломал мне всю жизнь, забрал мою красоту было невозможно. Смотреть в его красивые, но лишенные какой либо души черты было невероятным, даже для меня. Я ненавидела