Большая игра. Н. М. Крамаренко

Лаан себя помнила, Тан всегда был с ней. Даже в детстве – прошлом детстве! – когда она ещё не умела управлять им, но уже чувствовала это золотистое, тёплое и ласковое. Даже в космосе, где никто, кроме таншаах и самых сильных и опытных тансанов, не мог взаимодействовать с Тан, Лаан знала: стоит оказаться на поверхности любой планеты, и всё вернётся. Даже в этой вселенной, где Тан был немного другим, слабым и еле уловимым, он всё равно был.

      Но сейчас тёплое и золотое ушло, оставив лишь серую безликую пустоту.

      Не, нет так. Всё было ещё хуже. Тан оставался здесь, рядом, но она не могла прикоснуться к нему. Как во сне, когда видишь любимого, бежишь к нему – и не можешь приблизиться ни на шаг, зовёшь – а он не слышит.

      Конечно, она попыталась снять ошейник! И не нащупала застёжки. Полоска из непонятного – на ощупь не определить – материала казалась цельной, ни стыков, ни кнопок, ничего. Лаан прошлась пальцами по каждому сантиметру, снаружи и изнутри – ошейник сидел неплотно, попыталась его растянуть или порвать… И только когда поняла, что вот-вот закричит, забьётся на полу в отчаянных попытках хоть что-то сделать с этой непонятной полоской, которая не пускала к ней Тан, будет кричать и выть в исступлении. Лаан заставила себя остановиться.

      Это гадко. Гадко и недостойно дэй-асаш-Тан. Пусть она живёт только вторую жизнь, а первая оборвалась рано и глупо – авария во время учебного полёта, результат её собственной самоуверенности, но она – воин Гвардии. Она не должна устраивать истерики на глазах у врагов.

      Хотя и тут всё было странно. Раньше Лаан доводилось участвовать в реальных боевых операциях, и там всё было понятно: или убьёшь ты, или убьют тебя. И с пленными – вернее, с тем, как с ними обращались – тоже всё было понятно. А здесь. Страшные, чудовищные в драке, как только всё закончилось, враги стали. Лаан не могла подобрать слово.

      Сначала она думала, что над ней издеваются. Как то чудище, Варк. Который сначала одним ударом отрубил голову Карэю, когда тот попытался сбежать, а потом начал сокрушаться, что Лаан стало плохо. Но потом она поняла, что этот ящер – а именно такая его истинная форма – был абсолютно искренним. Кстати, он сильно напоминал таншаах, только был намного массивнее и в целом грубее. Словно поставили рядом костяную статуэтку тонкой работы и каменное изваяние, высеченное примитивным зубилом древнего мастера.

      Таншаах – изящные, юркие, быстрые теплокровные ящеры. Они тоже могли изменять форму – в пределах массы и общей симметрии тела. Но если Варк пользовался Тан примитивно и грубо, то любой таншаах чуть ли не с рождения владел им почти на уровне дэй-асаш-Тан. И только то, что их мир был отсталым – ящерицы едва дошли до уровня пара и электричества, – позволило Танайду покорить его. Гвардия вывезла с Шааха ящерят и кладки яиц, а по планете ударили Зеркалом Тан. Сама Лаан не участвовала в Войне Таншаах, это произошло задолго до её первого рождения, но изучала её. Она помнила, как её поразила кажущаяся жестокость операции: Зеркало позволяло изменить «знак» энергии Тан, уничтожая все проявления высшей нервной деятельности на планете. Сейчас