Академия совершенствующихся. Анастасия Медведева

если продолжишь усердно тренироваться, – увещевает меня наставник, пока я плачу и мычу от боли.

      – Это очень-очень больно!!! – выдавливаю из себя, начиная жалеть о своём присутствии здесь, выборе, сделанном сгоряча и явно с похмелья, и вообще обо всех событиях, которые привели меня в эту злополучную академию!

      – Ты сильная девочка, справишься. Я лично наложу шину и забинтую твою кисть! Потом будешь хвастаться, что Пятый наставник собственноручно лечил тебя – одну-единственную из всех учениц и учеников…

      – Да я о таком молчать буду и унесу секрет в могилу! Нашли чем успокаивать! – мычу, продолжая плакать.

      Если б меня какой красавец писаный лечил, я бы, может быть, и похвасталась, а так…

      – Хорошо, шину Дмитрий наложит: он тоже это будет впервые делать, но, уверен, у него лучше получится…

      – Да что вы творите-то?! – едва не захожусь в истерике, как внезапно начинаю смеяться. В голос. Ясно же, что он пытается меня отвлечь и развеселить…

      И, надо признаться, у него неплохо получается.

      – Я всё сделаю. Я знаю как, – неожиданно произносит Дмитрий, после чего занимается воплощением озвученного.

      – Смотри-ка! Смогла ведь расположить к себе, – поднимает брови наставник, назвавшийся Пятым, касаясь пальцами моих висков.

      Хочу было спросить, о чём он толкует, как тело моё начинает расслабляться, а сознание уплывает в оздоровительный сон.

* * *

      – Нет, мам, деньги мне действительно не нужны. Я правда нашла себе подработку, – произношу отстранённым голосом, выводя носком кроссовка узоры на земле.

      Прошло ещё пять дней с тех пор, как у меня отнялась рука, после чего чья-то бешеная энергия, выбираясь изнутри, поломала мне пальцы и прожгла дыру в стене. Я хожу с шиной на кисти. Мои тренировки замедлились, состояние заметно ухудшилось, настроение упало на дно, и я всё больше начинаю размышлять об окончании этого странного эксперимента… но маме говорю о том, что задержусь в городе ещё ненадолго. Потому что по-другому объяснить свою задержку не могу.

      – Ты влюбилась там, что ли? Поэтому решила остаться? – спрашивает мама озабоченным голосом.

      Поднимаю голову и смотрю на небо.

      Влюбилась? В кого? Мне не в кого здесь влюбляться.

      – Да, мама, ты, как всегда, права. Влюбилась, – дежурно отзываюсь в трубку.

      – Дочь… не наделай ошибок, ладно? Сейчас тебе лучше отдохнуть, а после – сосредоточиться на учёбе. Не ломай себе жизнь, – звучит осторожный совет, от которого на душе становится гадко.

      Мама боится, что я залечу от какого-нибудь безответственного красавчика, как она в своё время.

      Не хочет, чтобы я прожила её жизнь, но продолжает давать советы, основанные на опыте непроработанных травм…

      – Хорошо. Я буду взвешивать каждое решение, – отвечаю мягко и прощаюсь.

      Желание помыться от собственной лжи вынуждает начать растирать руки. Может, если бы того эпизода боли не было, я бы продолжила бодро