Повод для убийства. Владимир Колычев

и лопатка отлетели в одну сторону, тело – в другую. Еще один удар на добивание, дальше в ход пошел скотч. И водителя связали. Стволы забрали: у одного «Глок», у другого «Вальтер». Осторожно вынимали, чтобы «пальчиков» не осталось. Стволы сразу бросили под машину. Только тогда открыли багажник. А там труп. Причем голова вся в крови.

      – Копелев? – спросил Альберт, обращаясь к водителю.

      Его напарник все еще лежал на земле без признаков жизни. Но сердце бьется, дыхание пока не останавливается.

      – Да нет, Струков!

      – Кто Струков? – Филимон замахнулся, собираясь ударить водилу, и пальцы растопырил, чтобы в глаза их вбить.

      – Я Струков! – зажмурился парень.

      Молодой еще, лет двадцать пять, высокий, худощавый, жилистый, лицо вытянуто, как морда у лошади. А зубы как у сурка. И страх заячий в груди бьется. Понимает пацан, что дело дрянь, смерть свою чувствует. А место хорошее, земля мягкая, лопатка острая.

      Одет Струков стильно: кожаный пиджак, джинсы дорогие, туфли из недешевого магазина. И его напарник прикинут добротно, пиджак не кожаный, но дорогой. В таком виде на шумные дела не ходят, видно, внезапно команда поступила – подъехать, взять Копелева, решить с ним вопрос.

      – А в багажнике кто?

      – А в багажнике… Фамилию не знаю… Железяка знает. – Струков кивнул на своего дружка.

      – Бармен?

      – Кто, Железяка?

      – Ты всегда такой тупой, когда страшно? – рыкнул Филимон.

      – В багажнике кто, бармен?

      – А-а, да, барменом работает…

      – А вы на кого работаете?

      – Ни на кого…

      Альберт ударил парня в живот, а Филимон в голову. А то вдруг убогий думает, что с ним шутят.

      – Кто картину заказал?

      – Какую картину? – Струков захныкал, выплюнув выбитый зуб.

      И снова получил удар ногой, Филимон пробил в полную силу.

      – Ну, слышал я про картину, – расплакался он, выплюнув еще два зуба.

      – Заглохни! – зашипел на него Железяка. Оказывается, он уже пришел в себя, но не хотел подавать виду.

      – Он что, реально железный? – спросил Альберт.

      – Так проверим!

      Проверял Филимон ногами: бил до тех пор, пока окровавленный Железяка не запросил пощады.

      – На кого работаешь, урод? – спросил Альберт.

      Он смотрел на Железяку как судья, который вынес, но еще не зачитал смертный приговор. Смотрел тяжело, пацан понял, что шансов выжить у него нет. Но человек так устроен – за жизнь он хватается до последнего.

      – Ты его не знаешь…

      – Кто картину заказал?

      – А если скажу? – спросил Железяка, жалко глядя на своего дружка. Только что требовал от него быть мужиком, а сам раскис как баба.

      – Будешь жить.

      – Гарантируешь?

      – Обещаю… Похороните Копелева – и по домам. Боссу своему скажешь, что вопрос решен. И никто ничего не знает. И не узнает.

      – Но вы будете знать!

      – Если