Цвет мира – серый. Сергей Мусаниф

из своего тела, и отрубленные пальцы почему-то не посыпались на пол тронного зала. А правой рукой Черный Ураган вонзил свой меч под мышку маркиза, очень ловко угодив в щель между доспехами. Странно, я думал, он ударит в шею…

      Белый Рыцарь отпустил свое оружие и шагнул назад. В его глазах застыло изумление.

      Гаррис уронил на пол короткий клинок, выдрал меч маркиза из своей груди, обхватил его обеими руками и оценивающе посмотрел на Белого Рыцаря.

      – Бей, – сказал маркиз.

      Одним мощным ударом император снес его голову с плеч.

      Глава 3

      Меня заточили в башню.

      По-моему, это форменное издевательство. В башню обычно помещают принцесс, а не принцев.

      С другой стороны, хорошо, что не в подвал. Замок старый, и в подвалах сыро. А в башне тепло, сухо и скучно.

      С самого утра ко мне никто не приходил, да и утренний визит не принес ничего интересного, кроме завтрака.

      Полночи я проходил по небольшой комнатке, прокручивая в голове схватку Белого Рыцаря с Гаррисом. Магия – это, вне всякого сомнения, штука интересная, но я еще никогда не слышал о магии, позволяющей жить человеку с перерезанной глоткой. Или с разрубленным надвое сердцем. Чародеи – они ведь тоже люди. И когда их рубят на куски, они умирают. Я сам не видел, но мне старшие рассказывали. По сравнению со вчерашней сценой, история о копье в грудь, рассказанная недавно лордом Вонгом, казалась блеклой и почти реалистичной.

      Даже легендарные чародеи древности не могли похвастаться такими способностями. По свидетельству старых книг, к ним было очень трудно подобраться с мечом, но когда какому-нибудь великому герою это все-таки удавалось, чародеи умирали.

      Вторую половину ночи я валялся на топчане и размышлял, что будет дальше. С королевством все было более-менее ясно, а что Гаррис сделает со мной? С моим отцом? С Крисом?

      Утром, как я уже говорил, мне принесли завтрак. Я рассудил, что травить меня нет никакого смысла, и спокойно его съел.

      Потом еще походил по комнате. Потом еще повалялся. Скучно.

      Вечером пришел Гаррис.

      Он был один, сам открыл дверь ключом, не стал ее закрывать, вошел в комнату и, за неимением стульев, уселся на подоконник. На императоре была белая рубашка с открытым воротом, чтобы любой желающий мог убедиться и отсутствии шрама на императорской шее. Думаю, что и от раны в груди тоже не осталось следа.

      На поясе Гарриса висел короткий кинжал.

      – Я пришел поговорить, – заявил Гаррис. – И, поскольку я являюсь императором, а ты – без пяти минут королем, то мы, как царственные братья, можем называть друг друга на «ты». По крайней мере, я буду говорить тебе «ты», а ты – как хочешь.

      – Что вам… тебе надо?

      – Много вещей, – сказал Гаррис. – Думаю, ты неправильно сформулировал вопрос. Тебе ведь интересно, что мне надо сейчас. Так?

      – Да.

      – Во-первых, мне надо принести тебе свои соболезнования. Ночью твой отец умер.

      – Как это