Самая большая кошка на свете. Сара Бет Дёрст

что родители его когда-нибудь туда отпустят, равнялись нулю. Как и шансы, что он сумеет пережить необходимое для этого подвига воздержание от видеоигр. Распутавшись, он поднялся и заглянул через край кровати в коробку.

      – Ух ты! Вот это кроха!

      – Вот-вот. Она такая.

      Зои не сказала «Я же тебе говорила», потому что и так всё было ясно.

      Харрисон поправил очки на носу, как будто от этого котёнок мог измениться в размере.

      – Нет, правда, совсем как новорождённая. Думаешь, она и правда только что родилась? И ты уверена, что это девочка?

      – Нет и нет. Она-то сама – или он – не скажет. Поэтому я просто решила, что это девочка и она недавно родилась. – Зои нравился тихий восторг в голосе Харрисона. Она и сама при каждом взгляде на кроху таяла от умиления. Куда симпатичнее черепахи! – Ты тоже в жизни не видел ничего симпатичнее? Она такая миленькая!

      – Миленькая – это не то слово! Надо придумать новое, чтобы выразить, какая она потрясающая. Наимилейшая. Супермегамиленькая!

      Харрисон потянулся погладить котёнка, но тот распушил шёрстку и тихо зашипел. Мальчик отдёрнул руку, а котёнок вернулся к молоку. Он два раза обошёл вокруг миски, а потом сморщил крохотный носик и понюхал молоко. Зои хотелось подбодрить его: «Давай, попробуй! Ты справишься!»

      – А мне казалось, это миф, что кошки пьют молоко, – сказал Харрисон. – Им от него плохо становится.

      – Уверен?

      Харрисон вытащил из кармана телефон и принялся гуглить.

      – Ага, они взрослеют и теряют ферменты, перерабатывающие лактозу, поэтому их тошнит от молока. Но котята – другое дело. Только новорождённых надо кормить молоком из пипетки, они сами есть не умеют.

      Оба посмотрели на котёнка, который начал лакать молоко.

      – Или умеют. – Харрисон нахмурился, глядя в телефон. – У новорождённых котят глаза закрыты, а уши прижаты к голове. Ого, ещё они не умеют поддерживать температуру тела и сами ходить в туалет. Надо массировать им попу.

      – Что-о-о? Это ты сам выдумал?

      Зои вытянула шею, пытаясь заглянуть в телефон Харрисона. Он показал ей экран.

      – Видишь?

      – Угу.

      Её киска была куда бойчее. Ушки – торчащие треугольники, голубые глазищи широко открыты. Зои показала на фотографию котёнка, которому было всего несколько недель.

      – Она похожа на вот этого. Наверное, уже не новорождённая.

      – Какая-то она слишком мелкая, – покачал головой Харрисон.

      – А может, она родилась недоношенной, – предположила Зои. – Ты тоже родился совсем маленьким.

      Они знали друг друга с пелёнок, и Зои наслушалась историй, как Харрисон пролежал много недель в специальном отделении для терапии новорождённых, потому что родился таким крошечным, что даже дышать сам не мог. Миссис Ачарья, бабушка Харрисона, сравнивала его с медовой коврижкой, которую слишком рано достали из духовки – вот и пришлось допекать подольше, прежде чем родители смогли принести его домой. «Вот почему он такой сладенький», – всегда добавляла она, притворяясь, что покусывает внука за плечо.

      – Постой…