Тетерев мечты. Михаил Шахназаров

Неронов, а он про танчики, ёптыть! Сука, только попробуй ещё про танк слово скажи! Продолжай, Вадик…

      – Саша Чванкина роль хотела в фильме. Ну она зашла в кабинет и без разговоров с себя всё скинула. Вообще всё. Просто зашла, одежду скинула, и всё. А там такой загар! Там такой шоколад, там белые полоски от купальника. А фигура у Саши… Она же в зал ходит чаще, чем на блядки.

      – Ещё один идиот! Мне это на хера? Я, если нужно, сам её в инсте найду! Дальше что было?

      – Дальше… Э-э-э… Дальше Неронов заёрзал и обмяк. Растёкся по креслу, как смузи по скатерти…

      – А смузи здесь при чём? – вспылил Армен Гургенович.

      – Метафоричность… позеленел и растёкся, как смузи.

      – Мдаферичность, ёптыть! Ты рассказ пишешь или рассказываешь о ЧП?

      – Ну, в общем… Чванкина ему искусственное дыхание попыталась сделать. Засосала в его старческие потрескавшиеся губы. В этот момент в кабинет заходит секретарь Неронова. В руках поднос с чаем.

      – У него одни шалавы всегда были. Менял часто, – прокомментировал Армен Гургенович. – Красивая хоть?

      – Видимо, остепенился, – продолжил Вадим. – Там женщина в годах. Зовут Роза Семёновна. Она заходит, а в кресле зелёный Неронов с запрокинутой головой, а его взасос голая Саша Чванкина целует. Роза Семёновна попятилась, уронила поднос.

      – Хорошее кино, сука! Прямо перед глазами сцена! Это всё тебе Чванкина рассказала?

      – Нет. Чванкина подруге рассказала ближайшей. А ту Неронов поимел, но в киношке так и не снял. Правда, она и не актриса, а тоже эскортница. Вот и решила отомстить Альберту Геннадьевичу.

      – Хорошее у нас кино. Одни эскортницы и пидорасы. Так… Гринькова, пробей, куда отвезли Неронова. Ну там дышит, не дышит, подключили аппарат-шмапарат или нет. Только грамотно пробей. А то мало ли. Получится как с дебилом Сазоновым.

      Про историю, приключившуюся с Сазоновым, рассказывали даже студентам МГУ. В больницу забрали известного актёра Горсуткина. Горсуткин пил ровно два месяца, питался исключительно килькой в томатном соусе, чёрным хлебом и дешёвыми конфетами. Результаты эксперимента дали о себе знать инфарктом и случайным спасением. В дверь позвонил сосед и услышал звук падения тела. На крик: «Слава, что с тобой?» – прозвучало протяжное «блядь», а затем наступила тишина. Так рычит медведь после спячки, мощная турбина после ремонта, хоккейная сирена после обидного гола. Горсуткина отвезли в лучшую больницу, его откачивали лучшие врачи, а медбрату из Средней Азии сломали челюсть и мобильный телефон, после того как он попытался сделать фото вдыхающего кислород через маску актёра. Когда финт Армена Гургеновича с медбратом не прошёл, на задание отправили Толю Сазонова. Через два дня Анатолий хитростью и подкупом пробрался в палату, но, заслышав шаги, залез под кровать сердечника. Когда шаги затихли, репортёр выбрался из-под ложа, чтобы сделать несколько фото, но в этот момент Горсуткин проснулся. Увидев физиономию Анатолия, он вновь потерял сознание и дал работу бригаде реаниматологов. Мучимый совестью, фотограф нажал на