Покоренные судьбой. Кора Рейли

от рыданий.

      Но я зарыдала сильнее, пока наблюдала за его страданиями.

      – Дай мне нож, Грета.

      Я крепче сжала рукоять, не сводя взора с мужчины.

      Нино потянулся к моей руке, но я оттолкнула его и прижалась спиной к стене. Я тяжело дышала. Нино нахмурился.

      Он вскинул руки:

      – Я не причиню тебе вреда. Ты знаешь. Отдай мне нож, и вернемся наверх.

      Он подошел на шаг ближе, и я подняла лезвие так, что оно уперлось мне под ребра. Я достаточно насмотрелась тренировок по рукопашному бою, чтобы знать – именно сюда целятся, когда хотят убить. Вдобавок я всегда слушала, как Нино объясняет анатомию.

      Нино посмотрел на нож и кивнул:

      – Хорошо.

      – Что, черт возьми, еще такое? – пробормотал папа, который тоже зашел в камеру.

      Он замер, когда заметил меня. Суровость исчезла с его лица, а потом выражение стало непостижимым. Слишком много эмоций промелькнуло в его глазах за долю секунды.

      Слезы продолжали застилать мне глаза, мое тело сотрясалось.

      Папа взглянул на Нино, на нож в моих кулаках. Я целилась в мягкое место под ребрами.

      – Что ты делаешь, дорогая? – Голос звучал нежно и ласково. В нем слышалось утешение и любовь. И именно это я и любила.

      Он придвинулся ближе, но я сильнее прижала нож к своей груди, и он остановился.

      – Что ты видела?

      Я посмотрела ему в глаза и сглотнула. Все. Слишком многое. Я промолчала, но он, должно быть, прочитал это в моих глазах. Папа хорошо разбирался в людях.

      Он взглянул на Нино. И на мужчину на полу.

      – Он заслужил это, понимаешь?

      Я всхлипнула, мотая головой. Я не хотела слышать ни слова. Я просто хотела уйти подальше.

      И оказаться в темноте и тишине. Но я не могла уйти сейчас, не сделав того, что должна.

      Хотя каждое слово, как шрапнель, застревало у меня в горле, я прохрипела:

      – Не причиняй ему боли.

      – Почему бы тебе не подняться наверх? – Папа протянул руку. И обменялся очередным взглядом с Нино, который переступал с ноги на ногу.

      Возможно, они думали, что я ничего не замечаю. Они ошибались. Я видела все, любую мелочь, какой бы незначительной та ни была. В этом и заключалось, как ни парадоксально, и мое спасение сейчас.

      Я отступила еще дальше и вжала нож в свою плоть. Острие пронзило кожу, и я застонала, не привыкшая к боли, но готовая выдержать ее.

      Нино снова вскинул руки:

      – Дорогая, брось нож.

      – Прояви милосердие.

      Папа коротко взглянул на мужчину, и по его взгляду стало ясно, что он этого не сделает.

      Папа никогда не лгал мне, и сейчас тоже не станет.

      – Нет. Даже ради тебя. Пока ты не можешь понять.

      Мужчина открыл глаз и посмотрел на меня. Он желал смерти.

      – Тогда убей его. Только не причиняй ему еще боли.

      Папа посмотрел на меня, потом на мужчину и посуровел. Нино покачал головой, похоже, его раздражала вся эта ситуация, ринулся к мужчине, схватил его за голову и сильно повернул.

      Я услышала, как сломалась его шея. Свет