Все дороги ведут к тебе. Мариана Запата

открыла было рот, желая сказать, что нет, не гостиница, но бронь официальная, с полной предоплатой, как вдруг снизу послышался громкий скрип, а затем голос, высокий и молодой, крикнул:

      – Папа! Погоди!

      Мужчина повернулся к лестнице, всем корпусом выражая желание защитить, а может быть, отразить нападение.

      Благодаря смене ракурса я поняла, что он был крупный. Высокий и крепкий. И на его рубашке имелись нашивки. Служит в полиции?

      Кровь запульсировала в ушах, когда мой взгляд снова упал на пистолет у него в кобуре. Странно высоким голосом я, запинаясь, произнесла:

      – Я могу показать подтверждение бронирования…

      Что происходит? Неужели меня развели?

      Он снова повернулся ко мне, и в тот самый момент на площадку выскочила другая фигура – ниже ростом и худощавее, а больше я ничего не разглядела. Кто это был: его сын или дочь?

      Здоровяк даже не взглянул на новоприбывшего и, источая гнев каждым словом и жестом, произнес:

      – Взлом и проникновение – это уголовные преступления.

      – Взлом и проникновение? – в замешательстве прохрипела я. Сердце отчаянно колотилось. Что происходит? Что, мать вашу, тут происходит? – Я воспользовалась ключом при помощи кода, который мне сообщили.

      Он что, не в курсе? И кто это вообще? Неужели меня действительно развели?

      Краем глаза – потому что все мое внимание было сосредоточено на здоровяке – я заметила, что фигура поменьше что-то пробормотала себе под нос, а затем прошипела:

      – Папа!

      И тогда мужчина повернул голову в сторону того, кто был его сыном или дочерью, и проворчал:

      – Эймос!

      Это прозвучало предостерегающе. В его голосе слышалась ярость: живая, ожидающая.

      Моя душа ушла в пятки.

      – Мне нужно с тобой поговорить.

      Это было сказано почти шепотом. Затем фигура повернулась ко мне, на секунду застыла, моргнула, после чего вроде бы отмерла и произнесла голосом настолько тихим, что я едва его расслышала:

      – Здравствуйте, мисс Де ла Торре! М‐м, извините за накладку. Одну секунду, пожалуйста.

      А это еще кто?

      Откуда им известна моя фамилия? И, значит, это была накладка?

      Тогда ладно…

      Но мой оптимизм продлился лишь секунду. В тусклом свете квартиры мужчина медленно покачал головой, а затем внутри у меня все похолодело, когда он угрожающе пробормотал:

      – Клянусь, Эймос, лучше мне ошибиться в своих подозрениях!

      Это прозвучало не обнадеживающе.

      – Ты поместил объявление о сдаче квартиры после того, как я раз пятьдесят сказал тебе забыть про эту идею?

      Вопрос был задан безумно ровным голосом, который не повысился ни на йоту, но почему-то казалось, что это даже хуже, чем если бы мужчина заорал. Даже я внутренне поежилась, а он обращался не ко мне.

      И что вообще он имел в виду?

      – Папа…

      Юноша встал под потолочным вентилятором. Свет упал на него и подтвердил мои догадки: это был подросток, судя по голосу, от двенадцати до шестнадцати лет. В отличие от своего крепкого отца, парнишка был худощавым, угловатым, с длинными тонкими