Крестейр. Ордо Юниус. Анхель Блэк

дорогой друг, эта пентаграмма – досадная помеха на моем пути. Я выберусь из нее рано или поздно. – Грех разговаривал спокойно, словно объяснял нерадивому ученику непонятный предмет. – Даже если сюда придут Мастера, я не дам себя изгнать.

      Неожиданно пентаграмма засветилась ярче, задрожала, и Алоизас не сдержал удивленного вздоха.

      – А если я выберусь – свидетелей моего позора не останется. – На мгновение вместо красивого бледного лица мужчины мелькнул птичий череп с пустыми глазницами, но это длилось доли секунды. Алоизас даже решил, что ему просто показалось.

      Он храбро посмотрел прямо ему в лицо, шагнул ближе. Он не хотел связываться, не хотел жать ему руку и соглашаться, но что-то подсказывало, что Грех не остановится на убийстве одних Мастеров.

      Алоизас был юн, горяч и слишком неопытен в жизни и не мог понять, насколько сильно чудовище перед ним.

      Но он помнил о Хальварде. Буквально в трех-четырех милях от этого леса начиналась их скромная деревня Хайкрель, и что-то в глазах этого чудовища подсказало Алоизасу, что после Мастеров он перекинется на нее. Хальвард не был простым работягой, таскавшим просоленные сети в океане, он мечтал быть воином и тренировался каждый день. Но все же Хальвард был лишен Дара, а следовательно, был обычным человеком.

      – Какие муки на твоем лице. Я напугал тебя? – Грех самодовольно нахохлился, его перья на наплечниках встопорщились.

      Алоизас поджал губы. Тревога за брата, страх его потерять всегда легко читались по его лицу. Это было его слабое место, и скрывать это он еще не научился.

      – Давай я озвучу условия? Ты выслушаешь и решишь. Я, – Грех вытащил из-под плаща руки и прижал бледные ладони к своей груди в драматично открытом жесте, – обещаю тебе, что выполню любую твою просьбу, если ты выпустишь меня отсюда. Все, что от тебя требуется, – стереть пару линий пентаграммы. Звучит просто, не так ли?

      – Звучит просто, – согласился Алоизас. – Но слишком. Ты Грех. Вы умеете складно говорить да людей обманывать. Сейчас пообещаешь, а как выберешься – голову мне оторвешь, и ничего выполнять не надо.

      – Мальчик мой, ты путаешь меня с низкосортными демонами, – устало выдохнул Грех. – Если Грех дает клятву, то он обязан исполнить ее. Это не какая-то там вшивая сделка, которую эти прихвостни изворачивают как хотят.

      – Тогда у меня еще условие.

      – Тебе мало того, что я предлагаю? – Мужчина изумленно вскинул брови. В его голосе сквозило недовольство, но выглядел он так же доброжелательно и открыто.

      Алоизас почувствовал, как правую руку (ту самую, которой он собирался жать ладонь Греха) жжет фантомным пламенем. Спина под рубашкой взмокла. Ему казалось, что его затягивает в неведомый водоворот бурной реки, из которого нет спасения. Хотелось убежать как можно дальше от пентаграммы, усыпанной черными перьями, от золотистых глаз и бархатного голоса. Он не знал, что делать: в учебниках ничего не было о том, что Грехи настолько похожи на людей.

      В учебниках не было