Крестейр. Ордо Юниус. Анхель Блэк

это дурацкое тоскливое чувство в своей собственной квартире.

      Грейден не хотел никому открываться, но так уж вышло, что этот Грех вцепился в его ребра своими костлявыми пальцами и сам развернул его, точно подарок. И страшнее было столкнуться с его реакцией на то, что он увидит, поэтому Грею так хотелось предусмотреть все неловкости, чтобы поставить хоть какую-то хлипкую стену между ними.

      Но Фергус ничего не спрашивал, свои едкие комментарии кидал только в прохожих и тащил бумажные пакеты с таким видом, как будто он жил тут уже лет двадцать.

      «Хотя чего я удивляюсь. Мы жили вместе больше двух лет, по его словам. Для него все это привычно. Это я как уж на сковородке».

      До глубокой ночи они проговорили обо всем, что случилось, и выпили не одну кружку чая. После Теневаля у них не было возможности остаться вдвоем в их внезапной компании, поэтому поговорить и обсудить все так и не смогли.

      Фергус не хотел рассказывать подробности того, что было в тюрьме, но Грей настаивал, и пришлось все выложить. Он не стал озвучивать свои мысли по этому поводу, да Фергус и не спрашивал, понял по одному только взгляду. Мастер в ответ рассказал все, что было в Теневале за тот месяц, потому что так было честно.

      Ты – мне, я – тебе.

      Тем было так много, что они совершенно потерялись во времени. Грей с удивлением обнаружил на часах три ночи, когда Фергус внезапно зевнул, прикрываясь рукой.

      – Наверно, надо поспать. Думаю, мы успеем еще обсудить остальное, – улыбнулся Грех. В полумраке кухни его улыбка выглядела несколько зловещей, но Грея она не пугала.

      Он согласно кивнул, устало потирая переносицу. С этим болтливым Грехом можно хоть всю ночь языками чесать, а меньше тем для обсуждений не становилось. Он знал все и обо всех, мог поддержать любую тему, а еще вываливал на Мастера тонны не особо нужной информации и своих историй, так что у него под конец голова была просто забитой.

      Но даже так после разговора с Фергусом не становилось тяжело, не было ощущений опустошения социальной батареи, как после общения с людьми.

      Грею было комфортно.

      С этой мыслью он забрался в собственную постель, устраиваясь на свежих простынях. Он думал, что не сможет спокойно уснуть, когда в его квартире на ночь остался кто-то еще, но провалился в сон, едва прижался щекой к подушке.

* * *

      Утренний свет проникал через тонкий тюль крадучись, как охотящийся кот. Блеклые пятна пестрили на столешнице, дверцах шкафчиков, путались в подвешенных на стене пучках трав и зарывались в складки чистых полотенец. Пахло по-домашнему уютно поджаристым хлебом и теплом, пока пузатый чайник с зачищенным боком подскакивал на плите.

      Фергус зевнул, прикрывая рот ладонью, и грузно опустился на стул, вытягивая под столом длинные ноги. Он знал, что выглядел по утрам непрезентабельно в сравнении со своим тщательно выверенным обликом, но ничего не мог с собой поделать. Иногда ему действительно было тяжело просыпаться, особенно когда до этого его организм работал в усиленном режиме. После Теневаля он потратил много энергии на