Будет немножко больно. Виктор Пронин

о самочувствии поговорите, когда она выйдет из этого кабинета, хорошо? – Анцыферов мог иногда говорить настолько холодно, что неподготовленного человека пробирал мороз.

      – Вы полагаете, выйдет?

      – А что ей может помешать?

      – Вы полагаете, ничто не помешает?

      – Ну, не запру же я ее в шкафу! – возмутился Анцыферов.

      – Вы полагаете, не найдется, кому это сделать? – Пафнутьев улыбнулся широко и беспечно.

      – Здравствуйте, – наконец произнесла Лариса. – Я узнала вас. Вы ведете следствие по убийству Николая. Может быть, ему тоже интересно узнать то, что я рассказываю? – повернулась она к Анцыферову. – Уж коли он ищет убийцу, а я прямо его называю, настаиваю на том, что это сделал Голдобов… А?

      – Видите ли, Лариса Анатольевна, – значительно проговорил Анцыферов, – вы пришли к прокурору города. И позвольте мне решать, кого пригласить к нашей беседе, а с кем повременить. Согласны?

      – Извините, я думала…

      – О, да вы и документы принесли! – воскликнул Пафнутьев так, словно ничего не слышал. – Я смотрю, там не меньше двадцати страниц, – говорил он, стоя на пороге и тем выполняя пожелание начальства – не входить в кабинет. – С таким количеством доказательств мы найдем убийцу к вечеру. И, разумеется, задержим его! Да, там не меньше двадцати страниц…

      – Двадцать две, я посчитала. – Лариса доверчиво обернулась к Пафнутьеву. – Вы меня простите, пожалуйста, – обернулась она к Анцыферову, – но прошлый раз, когда этот товарищ приходил ко мне, я была… Как бы это сказать…

      – Немного уставшая, – подсказал Пафнутьев, вкрадчиво приближаясь к столу.

      – Да. – Она благодарно улыбнулась следователю. – И мы не смогли поговорить подробно.

      – Павел Николаевич! – Анцыферов обрел наконец твердость. – Я приглашу вас, когда это будет необходимо.

      – Прошу прощения. – Пафнутьев опять попятился к двери, но успел, успел из коридора заговорщически подмигнуть Анцыферову – дескать, мы-то знаем, как себя вести, мы-то всегда договоримся, уважаемый Леонард Леонидович.

      Когда дверь за Пафнутьевым закрылась, Анцыферов некоторое время барабанил пальцами по полированной поверхности стола, словно пытаясь забыть о грубом вторжении, которое позволил себе подчиненный.

      – Знаете, Лариса Анатольевна, – грустно проговорил Анцыферов, решив, видимо, что грусть наиболее уместна для продолжения разговора, – разумеется, вы имеете право на любые подозрения… – Анцыферов встал, прошелся в задумчивости по кабинету, показывая поджарую фигуру, костюм-тройку, озабоченность судьбой этой красивой несчастной женщины. Лариса внимательно смотрела на него, ожидая, что прокурор как-то закончит свою мысль, но, не дождавшись, решила продолжить сама.

      – Разве я что-то говорила о подозрениях?

      – А разве…

      – Я говорила о том, что знаю. Но не о том, в чем сомневаюсь.

      – Но, насколько мне известно… Вы с Голдобовым вместе…

      – Если вам интересно, что именно мы с Голдобовым делали вместе,