Третье правило стрелка. Сергей Мусаниф

я шуткую просто…

      – За базаром следи, щегол, – сказал Муромец. Он отыскал в высокой траве свои сапоги, уселся на землю и принялся обуваться, сдабривая процесс богатырским кряхтением.

      – Что-то тихо в последнее время, – сказал Алеша. – С тех пор как Бессмертный ласты склеил, ничего интересного не происходит. Хазары не балуют, татары с печенегами вообще на нашу землю носа не кажут, разбойников, и тех переловили. Даже Лихо Одноглазое по лесам не шастает. Делать нам нечего, потому и бухаем. Скоро вообще свихнемся от тоски.

      – Кому тоска, а кому приятное разнообразие, – сказал Добрыня. – Мало мы народу перебили, что ли? Годами из седла не вылезали, под открытым небом спали, несбалансированной пищей питались… Почему бы и не отдохнуть пару недель? Тем более что с нашим везением скоро какое-нибудь новое чудище объявится, истребляй его потом…

      – Работа у нас такая, – строго сказал Муромец. – Не нравится, иди в бояре. Или рюмочную открой, всегда при бухле будешь.

      – Рюмочную ему нельзя, – сказал Алеша. – Стоит только богатырю обзавестись собственной рюмочной, он тут же спивается. Были прецеденты.

      – Молодой ты еще, Леха, – сказал Добрыня. – Ничего ты в этой жизни не понимаешь.

      – Ты много понимаешь, – огрызнулся Алеша.

      – Цыц, – сказал Муромец. Выработанное за долгие годы богатырской службы чутье подсказывало ему, что грядет что-то очень важное. – У меня такое чувство, будто за нами кто-то наблюдает.

      – Нет тут никого, – неуверенно сказал Алеша, оглядываясь по сторонам. – В смысле, народу вокруг полно, но это местные, деревенские. Им за нами наблюдать на фиг не нужно.

      – А я старшому верю, – сказал Добрыня. – Хотя сам ничего такого не чувствую.

      – И правильно делаешь, что веришь, – объявил Горлогориус, появляясь из столба фиолетового пламени. – Предчувствия вашего старшого не обманули.

      – Кто это тут нарисовался? – спросил Алеша. С виду Горлогориус был похож на мудрого старца, коих в Триодиннадцатом царстве водилось в избытке. Седые волосы, длинная борода, посох с нехилым набалдашником… Только вместо обычной домотканой рубахи на Горлогориусе была надета вычурная мантия, расшитая золотыми драконами, серебрёными грифонами и изумрудными единорогами. – Ты чьих будешь, отец?

      – Я сам по себе, сынок, – отрезал Горлогориус. – И вообще, тебя мама не учила, что старшим грубить невежливо?

      – Да я… да моя мама… – взвился Алеша.

      – Охолони, – сказал ему Муромец. – Дай умным людям поговорить.

      – Очень правильное решение, Илья, – одобрил Горлогориус. Алеша заткнулся.

      – А ведь я тебя помню, – сказал Муромец. – Ты – мудрец чужестранный с именем причудливым. Ты яйцо Кащеево Рыжему отдал. Горлодериус, по-моему.

      – Горлогориус Хруподианис, – поправил его старый волшебник.

      – Зачем пожаловал, Горлогориус Хруподианович? – поинтересовался Муромец.

      – По ваши души, разумеется, –