Жизнь и смерть в Средние века. Очерки демографической истории Франции. Юрий Бессмертный

историка А. Д. Люблинской23. Она предложила многофакторный анализ социальной стратификации французского общества начала XVII века – разумеется, оговорив, что речь идет о конкретизации классового анализа. Люблинская была прекрасно знакома с французской историографией и опиралась на опубликованные к тому времени еще весьма немногочисленные работы по социальной истории, в том числе и связанные со школой «Анналов». Однако она не провела самостоятельного, опирающегося на источники анализа социальных структур того времени.

      Напротив, значительная часть книги Бессмертного построена именно на статистическом анализе массового материала (например, списков вассалов владетельных князей). Его размышления о том, что социальное положение индивидов (прежде всего, принадлежавших к господствующим кругам, поскольку они лучше отражены в источниках) определяется множеством экономических и неэкономических факторов, включая происхождение и родственные связи, были во многом подсказаны необходимостью осмыслить этот материал. Фокус на переменах в средневековом обществе под влиянием развития товарно-денежных отношений делал подобные размышления естественными и даже неизбежными: именно развитие городского хозяйства меняло соотношение между разными формами богатства и, следовательно, разными критериями социального статуса индивида.

      Книга Бессмертного была во многом параллельной исследованиям по социальной истории, осуществлявшимся в 1950–1960‑е годы во Франции, в том числе и в ходе известного спора о классах и сословиях. Массовый материал, позволяющий описать внутреннюю стратификацию, в частности, дворянского сословия, использовался тогда применительно к Средневековью в пионерских работах Жоржа Дюби (с которым Юрий Львович подружился уже гораздо позднее, когда после падения СССР получил возможность ездить в научные командировки за границу)24. Проблемы социальной иерархии в интерпретации и Бессмертного, и его французских коллег понимались в значительной степени как проблемы социальной классификации. В этом состояла важнейшая черта стиля мысли, свойственного тому периоду в развитии историографии25. И конечно же, внимание к неэкономическим факторам социальной стратификации противоречило советскому марксизму и подрывало трехчастную схему исторического процесса.

      Не приходится удивляться, что Бессмертный стал жертвой идеологической проработки – вместе с Гуревичем и несколькими другими историками Античности и Средневековья. Инициатором проработки выступил А. И. Данилов, один из лидеров того медиевистского истеблишмента, который пришел к власти в итоге кампании против космополитов. Он был тогда министром просвещения РСФСР и, конечно, говорил директивным тоном. Его статья была опубликована в предельно официальном журнале «Коммунист» и вменяла обвиняемым нездоровые увлечения структурализмом и стремление разработать методологии частных наук, отличные от марксистской теории26. Эта

23

Люблинская А. Д. Франция в начале XVII века (1610–1620 гг.). Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1959.

24

Duby G. La Société aux XI^e et XII^e siècles dans la région mâconnaise. Paris: Armand Colin, 1953.

25

Копосов Н. Е. Как думают историки. С. 73–76.

26

Данилов A. И. К вопросу о методологии исторической науки // Коммунист. № 5. 1969. С. 68–81. Характерная черта: в последние годы предпринимаются настойчивые попытки реабилитировать Данилова и некоторых других представителей советского академического истеблишмента, представив их не как гонителей свободомыслия, но как добросовестных ученых, действовавших в соответствии со своими убеждениями и гуманных по отношению к гонимым. См.: Крих С. Б. Быть марксистом: Крест советского историка // Мир историка: историографический сборник. Вып. 8. Омск: Изд-во Омского ун-та, 2013. С. 54–78. Начало этой тенденции применительно к медиевистике положила статья П. Ю. Уварова: Уваров П. Е. Портрет медиевиста на фоне корпорации // Новое литературное обозрение. № 81. 2006. С. 194–208.