Меч и ручка. Рейчел Кейн

пиджак очень хороший, это уж точно. Но не полезный. – Улыбка Дарио померкла. Он посмотрел прямо на Джесса: – Я правда очень сожалею насчет Брендана.

      Джесс кивнул:

      – Знаю.

      – Тогда пошли займемся делами.

      Сначала это посоветовал Вульф, а теперь и Дарио. Было все-таки нечто успокаивающее в их сухой чопорности сегодня. Томас бы вел себя иначе, как и Халила или Морган; они бы позволили Джессу излить всю свою скорбь. Однако Вульф с Дарио верили, что двигаться нужно только вперед, и прямо сейчас Джессу это казалось правильным. В конце концов ему придется встретиться лицом к лицу со своими демонами, однако прямо сейчас Джесс был намерен от них сбежать.

      Вульф присоединился к ним, никак не отреагировав на присутствие Дарио, и просто зашагал дальше. Джесс глянул на Дарио и пожал плечами, и они оба отправились следом за профессором.

      Отправились сражаться со смертью.

      Кажется, неплохое начало дня.

      Рассвет был холодным и ослепительным. Он отражался ярко-оранжевыми и красными бликами в бурлящих водах городской гавани; многочисленный флот военных кораблей, собравшийся в открытом море, по-прежнему дрейфовал вдалеке. Маяк отдал предостерегающий сигнал, и все знали – по крайней мере, по легендам, – что оборона у гавани была смертельно опасной. Ни один из прибывших народов пока не осмеливался проверять этот факт на практике.

      Однако в конечном итоге осмелятся. И теперь Джесс задумался, как они вообще будут бороться с такой флотилией. У Великой библиотеки имелись свои корабли, однако не так уж и много, и, если дойдет до битвы, они точно проиграют.

      Дарио был прав. Фокус заключался в том, чтобы сделать цену подобной победы слишком высокой для любого, кто попытается рискнуть.

      В жилом районе Александрии, по которому они шагали, была улочка, ведущая прямо в центр города: к серапеуму, гигантской пирамиде, которая возвышалась почти что так же высоко, как маяк. Золотой наконечник на вершине серапеума ловил и отражал утренний свет. Когда всходило солнце, оно заливало белые мраморные стены теплом. С того места, где они шли, Джесс мог видеть Профессорские ступени, на которых были выгравированы имена ученых, павших во время службы библиотеке. Конечно, там никогда не будет имени Джесса; он не был профессором и вряд ли им станет. Но если в мире осталась хоть капля справедливости, то, несомненно, однажды Вульф удостоится этой чести. И Томас. И Халила.

      Дарио, без сомнений, был уверен, что тоже заслуживает подобных почестей, и, быть может, он прав.

      – Джесс, – сказал Вульф. – Изобретения Герона. Ты с ними знаком, я полагаю.

      – С которыми из них? У него таких тысячи. Он был как Да Винчи в свои стародавние времена.

      – С самыми смертельно опасными.

      – Ну, я знаю столько же, сколько и все, полагаю. Кроме Томаса, разумеется. Он, скорее всего, мог бы прочесть вам двухчасовую лекцию о них и рассказать, как каждое изобретение можно усовершенствовать.

      – Удивительная была бы лекция, на которую у меня нет ни времени, ни терпения. Это не викторина, Джесс. Я рассчитываю на