Меч и ручка. Рейчел Кейн

по делу, так что менее законопослушные элементы общества, особенно контрабандисты и воры, чувствовали себя здесь как дома. Корабли, стоящие сейчас на якорях в гавани, являлись ярким напоминанием о том, насколько на самом деле обширными были владения Великой библиотеки… торговые суда с красными парусами из Китая, массивные многопалубные суда с носами в виде драконьих голов из холодных далей Скандинавии. Изящные римские корабли терлись корпусами о корабли, прибывшие из Турции, России и Португалии, а судна островных государств Карибского бассейна – с кораблями из континентов Северной и Южной Америки. Столько мореплавательных и торговых стран, сколько есть в мире, ведут здесь свой бизнес… или вели. Теперь все они оказались в ловушке в гавани, ожидая исхода самой опасной игры, в какую когда-либо играла Великая библиотека. Скучали. И боялись. Плохое сочетание.

      Солдат вокруг, разумеется, тоже было немало. Они следили за порядком, однако все равно все знали, что в бары, таверны и бордели те не захаживали.

      Джесс направился к ближайшему самому захолустному бару, какой только заметил. У того даже названия не было, лишь старая деревянная вывеска, болтающаяся на двух крючках, на которой была нарисована одна-единственная кружка с пузырящейся пеной. Эффектно. На этом языке говорил каждый, пусть даже и не все принимали в подобном общении участие. Джесс помнил это место. Он находил тут людей Красного Ибрагима уже не единожды.

      Глен остановила Джесса, схватив рукой за плечо, в нескольких шагах от двери.

      – Не забывай, что ты идешь туда не как Брайтвелл. Ты в солдатской униформе. Это большая разница. – Таким образом Глен сразу намекала на то, что нужно глядеть в оба и не опозорить армию, и Джесс кивнул.

      – Оставайся здесь, – сказал он ей. – Я не шучу. Уже достаточно того, что я пришел в таком виде. А ты выглядишь официально и недовольно, при виде тебя все труды будут насмарку.

      – Пять минут, – сказала она.

      – Через пять минут я либо добьюсь того, за чем пришел, либо мое тело вышвырнут наружу, и ты все равно ничего не добьешься, ворвавшись внутрь, – сказал Джесс. – Вернусь, когда сделаю дело. Доверься мне. Я эти места знаю.

      Джесс и впрямь знал, однако не был уверен, как воспримут его появление сейчас. И все равно ничего не оставалось, как заняться делом.

      Никто, кажется, не заметил и не придал значения тому, что Джесс зашел и протиснулся сквозь толпу. Как и ожидалось, народу было много, и от такой тесноты внутри стояла жара; пахло в зале смесью пота, перебродившего алкоголя и резкого аромата сильно приправленного мяса, готовящегося где-то на кухне. Тут располагались столы, но все были до отказа забиты мужчинами и женщинами, сидевшими на скамейках, а звон стекла и металла походил на сильный дождь, бьющий каплями по крыше. За барной стойкой впереди трудилось не менее пяти человек, и все они выглядели разгоряченными и переутомленными; Джесс старался избегать давки и двигался между столиками. Никто не встречался с ним взглядом. Он услышал тихую ворчливую беседу группки африканских моряков;