Путешествие к центру Земли. Вокруг света в восемьдесят дней. Жюль Верн

горло, и один его вид вызывал у меня отвращение. Воздух казался мне удушливым. Я выбился из сил. Порою я готов был лишиться чувств. Тогда делали привал. Дядюшка с исландцем старались ободрить меня. Но я заметил, что сам дядюшка изнемогает от мучительной жажды и усталости.

      Наконец, во вторник, 8 июля, ползком, на четвереньках, мы добрались, полумертвые, до скрещения двух галерей. Там я без сил свалился на землю. Было десять часов утра.

      Ганс и дядюшка напрасно пытались заставить меня съесть немного сухарей. С моих распухших губ срывались протяжные стоны. Я впал в полузабытье.

      Вскоре дядюшка подошел ко мне и, приподняв меня на руках, прошептал с искренней жалостью:

      – Бедный мальчик!

      Слова эти тронули меня, ведь суровый профессор не баловал меня нежностями. Я схватил его дрожащие руки. Он не отдернул их и посмотрел на меня. На его глазах были слезы.

      Затем он взял висевшую у него сбоку фляту и, к моему великому удивлению, поднес ее к моим губам.

      – Пей, – сказал он.

      Не ослышался ли я? Не сошел ли дядюшка с ума? Я посмотрел на него пристально. Я ничего не понимал.

      – Пей, – повторил он.

      И, взяв флягу, он вылил мне в рот всю воду, какая оставалась в ней.

      Какое наслаждение! Глоток воды освежил мой воспаленный рот. Всего один глоток, но его было достаточно, чтобы оживить меня.

      Я горячо поблагодарил дядюшку.

      – Да, – сказал он, – последняя капля воды! Понимаешь ли ты? Последняя! Я бережно хранил ее в моей фляге. Двадцать раз, сто раз боролся я с желанием выпить остаток воды! Но, Аксель, я хранил эту воду для тебя!

      – Милый дядя! – лепетал я, и слезы текли по моим щекам.

      – Да, бедняжка, я знал, что, добравшись до этого перекрестка, ты упадешь полумертвый, и сохранил последние капли воды, чтобы оживить тебя.

      – Благодарю, благодарю! – воскликнул я.

      Как ни скупо была утолена моя жажда, я все же почувствовал некий подъем сил. Мышцы моей гортани, судорожно сведенные, разошлись, сухость губ уменьшилась. Я мог говорить.

      – Видите, – сказал я, – у нас нет теперь иного выбора! Вода кончилась. Надо вернуться на землю.

      Пока я говорил, дядюшка избегал моего взгляда; он опустил голову, отвел глаза в сторону…

      – Надо вернуться! – повторил я. – Надо идти обратно в сторону Снефельс, если только господь бог даст нам сил добраться до вершины кратера!

      – Вернуться! – проговорил дядюшка, как бы отвечая на собственные мысли.

      – Да, вернуться, и не теряя ни минуты.

      Последовало довольно долгое молчание.

      – Итак, Аксель, – продолжал профессор каким-то странным тоном, – несколько капель воды не вернули тебе ни мужества, ни энергии?

      – Мужества?!

      – Я вижу, что ты столь же малодушен, как и прежде, и слышу от тебя все те же слова отчаяния!

      С каким же человеком я имел дело и какие планы все еще лелеял его дерзкий ум?

      – Как, вы не хотите?..

      – Отказаться от предприятия в тот момент, когда все указывает