Долина золотоискателей. Габриэль Коста

тем, что красовался перед ними. К счастью, когда на твоей шее хомут, молодой конь превращался в надоедливую муху.

      Краем глаза я замечаю, что отец пристально разглядывает меня. Черт. В сотый раз наклоняясь к ситу, я вновь начинаю проклинать этого самого Лопеса. Вот взял же и откопал золото! Отец каждый раз нам припоминает его случайную находку то ли в реке, то ли в корнях лука. Стоит кому-то найти золото – и желание повторить его успех вспыхивает в округе подобно болезни. Да, отец старается ради семьи. Вряд ли одно лишь ранчо обеспечит светлое будущее сразу всем нам. Но все же.

      Продолжая негодовать, я медленно опускаюсь к ситу. В кристально-чистой воде я натыкаюсь взглядом на свое отражение и на чистое небо. Еще вчера буря грозилась поглотить долину, а сегодня, будто насмехаясь, разгоняла ветром последние спасительные облака. Я пытаюсь растянуть каждую секунду, поэтому двигаюсь так, словно время вокруг меня течет не быстрее речки. После грозы она разлилась – если раньше была максимум по щиколотки, то сегодня нам всем пришлось закатать штаны. Бедная Патриция со своим платьем. Ее волосы, даже завязанные в хвост, касаются воды. Но эта вода – наше спасение. В ней черная земля иногда становится сверкающим золотом, с ней уходит тяжелый день, а без нее мир вокруг теряет краски. Я довольно улыбаюсь, погружая руки в прохладный поток.

      Река берет начало на пиках гор, проходящих длинной цепью по краю нашего ранчо и долины. Только полный дурак отправится вверх по тоненькой тропе, чтобы узнать где начинается Черный ручей, впадающий в реку небольшим водопадом. Я сам видел, как неосмотрительные овцы летели вниз с этой тропы… Да, признаю, пастух из меня не лучший. В принципе, как и золотоискатель. В этом я убеждаюсь, промывая скопившийся за время моих раздумий ил. Пусто. Кто бы сомневался. Уверен, настанет день, и мы вскопаем всю долину и раскрошим цепь гор в слепой надежде отыскать сокровище. Вот только разве сама земля – не самое великое из сокровищ?

      – Не знаю, что мы найдем в этой реке, золото или смерть. – Надеюсь, меня никто не услышит: просто не могу перестать ворчать. – Значит, бегать под грозой опасно, а цедить песок в ледяной воде – нет?

      Стеная, я возвращаюсь к лопате под пристальным взглядом отца. Я должен делать вид, что усердно работаю и горю азартом. Ветер невесомой рукой касается моих волос и милосердно забирает сотню тяжелых мыслей, унося их куда-то вдаль.

      Замечаю, как Патриция отводит взгляд и качает головой. Она давно изумляется, как в тело двадцатилетнего парня попала душонка старика, вечно думающего, вечно созерцающего и вечно топчущегося на одном месте. По мнению сестры, мне не хватает движения; течение, в которое я попал, кажется, с рождения, затянуло меня. Не вижу в этом ничего дурного.

      Я опираюсь на черенок лопаты и отпускаю взгляд свободной птицей – вдоль узкого вытянутого клочка земли на юго-западе ранчо. Горные пики, как когти, царапают небеса. Над их вершинами висит туман. Если приглядеться, можно заметить дорогу, именно она и горы отделяют наше ранчо от соседнего, а также от города. Клены растут