Змеиная вода. Карина Демина

куафера.

      Взгляд вот лукавый. Насмешливый.

      И вдруг кажется, что все-то она про меня видит, все-то понимает. И протянутую руку – вызов в глазах общества, не иначе, – пожимает.

      – Спасибо… – её голос звучит мягко. – Спасибо, что согласились прийти… я понимаю, как вам сложно…

      А я киваю.

      И чувствую себя со своей ревностью дурой полнейшей. А Бекшеев вот усмехается, будто знал заранее, что так оно и будет. Может, и знал. Вот вернемся домой и скандал устрою. Такой, классический, с битьем посуды и истерикой. Если, конечно, не забуду.

      – Зачем? – спрашиваю тихо. А Ольга с кем-то раскланивается. И главное, прием семейный, а лиц вокруг множество, и большею частью знакомы смутно. Пытаюсь вспомнить, а в голове приятная звонкая пустота.

      – Мне очень нужно ваше мнение об одном человеке. Но… если я скажу что-то… это может повлиять… отразиться…

      Она снова кому-то улыбнулась, правда, как-то неискренне, что ли.

      – О ком? – поинтересовалась я, спиной ощущая, что оборачиваться не стоит.

      – О женихе…

      – Зима?

      Этот голос я узнала бы из всех. И главное, годы прошли, а она ничуть не изменилась. Точнее голос. Та же отстраненность, та же холодность, когда-то ввергавшие меня в оцепенение.

      А вот я, кажется, изменилась.

      Надо же… никакого оцепенения. И мстительного желания сделать что-то, чтобы вывести эту ледяную женщину из себя.

      – Не ожидала…

      Ей к лицу этот темно-синий, в черноту, цвет. Он подчеркивает белый снег волос и тот фарфоровый оттенок кожи, который пудра лишь испортит. Княжне Одинцовой даже морщины к лицу.

      – Я тоже очень рада вас видеть, – ответила я. – Здесь так… интересно. Честно говоря, не собиралась, но Бекшеев принял приглашение. А я, стало быть, с ним.

      Чуть склоненная голова.

      А глаза бледные, выцветшие.

      – Слышала… о вас, – осторожно произнесла княгиня. – Разное… времена ныне… более свободные.

      Это она сожалеет?

      Или завидует?

      – А здесь почти ничего и не изменилось, – перевожу тему. – Дом все так же великолепен.

      – Это уже усилиями Ольги. Что ж, рада встрече. Но, кажется, я вижу там…

      Кого она там в толпе увидела, не знаю, главное, убралась подальше. И Ольга выдохнула. А я посмотрела на нее с удивлением.

      – Эта женщина ввергает меня в ужас, – призналась Ольга.

      – Пройдет. Со временем, – я смотрю вслед княгине, которая переходит от одной группы людей к другой.

      – Вряд ли. Когда она смотрит, я чувствую себя… самозванкой.

      – Главное, чувству не поддавайся.

      – Сначала я тебя ненавидела.

      – Меня? За что?

      Мы даже знакомы не были. И теперь не особо. Просто стоим, точнее медленно ходим от одной кучки людей к другой. Ольгу приветствуют, кланяются, и она кланяется в ответ, бросая слово-другое. Приветливо улыбается. Играет с бокалами, переставляя с подноса на поднос, создавая иллюзию того, что пьет и веселится.

      Никогда не понимала, какой ненормальный может воспринимать происходящее,