В гостях у странной сказки. Вландрий Геклов

n>

      Пояснение

      Россия, 2000-ые. ПЕРЕстройка уже отгремела, ПЕРЕдел и ПЕРЕстрелка в разгаре, ПЕРЕкличка ещё впереди.

      Перечисление

      Иван Петрович Семёнов – провинциальный российский интеллигент; достойный наследник гайдаевского Шурика.

      Серафим Евграфович Семирамидский – чокнутый профессор; в смысле гениальности и феноменальной рассеянности, достойный конкурент жюльверновского Паганеля.

      Илья Муромец – былинный богатырь.

      Кощей Бессмертный – сказочный персонаж.

      Вовочка – персонаж позднесоветского школьного фольклора.

      Баба-Яга – фольклорный элемент.

      Колян (он же Патрон) – злоумышленник № 1.

      Штопор – злоумышленник № 2.

      Степан Бутербродов – старший лейтенант милиции.

      Всякое совпадение с реальными лицами и событиями – не более чем преднамеренная случайность.

      Вот вы говорите:

      «Живётся, как в сказке!»

      Но сами судите,

      Легко ли в ней жить,

      Когда в этой сказке

      Нельзя без опаски

      Из-за неясностей,

      И непонятностей,

      И неизвестностей,

      И неприятностей

      (Ой, как это всё сложно!

      Но в этом-то и прелесть!)

      Нельзя без опаски

      Ни шагу ступить.

      Смешные и странные

      В сказке порядки.

      Здесь всё по-другому,

      Всё как-то не так.

      Куда ни заглянешь —

      Сплошные загадки.

      Куда ни посмотришь,

      Ну, куда ни посмотришь, —

      Сплошной кавардак!

В. А. Левин, песенка Алисы из м/ф «Алиса в Зазеркалье»

      Глава Первая, из которой следует, что даже самые необычные и удивительные события начинаются крайне обыденно и заурядно

      Разбудит утром не петух, прокукарекав, —

      Сержант поднимет – как человеков.

В. С. Высоцкий,«Милицейский протокол»

      Хотите – верьте, хотите – проверьте, но эта удивительная, фантастическая, я бы даже сказал, фантасмагорическая история, полная захватывающих приключений и невероятнейших происшествий началась в обыкновенном провинциальном… медвытрезвителе.

      Да-да, не удивляйтесь, уважаемые читатели. Именно в стенах этого, если так можно выразиться, лечебно-оздоровительного заведения (чьим гостем, возможно, доводилось бывать и вам) завязался клубок диковинных событий, коренным образом перевернувших не только жизнь героя сего повествования, но и ход всей мировой истории.

      Нет, вы не подумайте, будто герой наш какой-нибудь пропащий пьяница, или, не приведи Господи, алкоголик. Вовсе нет. Просто так получилось, что…

      Впрочем, постойте. Давайте обо всем по порядку…

* * *

      Тонкий солнечный луч сверкающей спицей пронзил засиженное мухами оконное стекло и, отразившись в мутном треснувшем зеркале, юркой белкой проскакал по стоящим в шахматном порядке панцирным кроватям.

      Прыг-скок,

      прыг-скок,

      прыг-скок.

      Не ведая преград, бойкий зверек солярной породы шустро вскарабкался по обшарпанной, видавшей виды этажерке, ловко перемахнул с неё на выкрашенную в цвет морской капусты тумбочку, а уже с оной стремительно десантировался прямиком на макушку расположившегося в дальнем углу человека.

      Обладатель углового койко-места никак не отреагировал на вторжение непрошенного гостя. Он мирно спал, изредка издавая громоподобные хрюки и руладообразные чваки.

      Неугомонный солнечный грызун осторожненько соскользнул с темечка, повис на оттопыренном ухе золотистой клипсой, затем, хохмы ради, лизнул хрюкающе-чвакающего спуна в поросшую жесткой каштановой щетиной щёку. Никакого результата. Тогда огненно-рыжий хулиган принялся щекотать упрямому соне ноздри. Опять-таки безуспешно. Оставалось последнее средство, и оранжевый озорник не отказал себе в удовольствии им воспользоваться. Он ухватил дрему за длинные белесые ресницы, оттянул хорошенько веки и выверенным движением залихватски полоснул лежебоку по глазам солнечной бритвой…

* * *

      Иван Петрович Семёнов вскочил, что ужаленный. Сон как рукой сняло.

      Не по-осеннему яркое солнце слепило, словно электрическая лампа на допросе у следователя НКВД. Перед глазами плыли радужные круги, голова гудела, точно огромный колокол, в который что есть мочи колотил небезызвестный нотр-дамский горбун. В горле пересохло, а во рту будто кошки, извиняюсь, нагадили. Порой Ивану Петровичу казалось, что кошкам