Отдайте ее мне!. Ольга Авдеенко

Патрисия, которой прошлой осенью исполнилось восемнадцать, превратилась из непоседливого кудрявого и зеленоглазого ребенка в непоседливую кудрявую и зеленоглазую девушку. Дядя, разменявший седьмой десяток, за все время их совместной жизни, по мнению племянницы, внешне ничуть не изменился – так и оставался высоким худощавым джентльменом, разве что голова его стала совсем седой.

      Месяц назад сэр Уильям, известный и уважаемый судья центрального уголовного суда – Олд-Бейли1, вышел в отставку: как он сам выражался, порвал со своим уголовным прошлым. Ранее отнюдь не склонный к импульсивным поступкам, он в тот же день поразил племянницу тем, что неожиданно предложил ей поехать к морю. Выяснилось, что сэр Уильям отныне намерен начать жить в свое удовольствие и перестать подчиняться однообразному режиму – за исключением, разумеется, приема пищи в строго определенные часы. Его племянница обрадовалась такому решению, тем более что оно лучше сочеталось с ее собственной порывистой натурой.

      Отправляясь в Борнмут, дядя и племянница предвкушали спокойный отдых в маленькой тихой гостинице на побережье Английского канала. Однако там их подстерегала неожиданность: оба оказались вовлеченными в полицейское расследование, причем не как сторонние наблюдатели, а как активные участники. Патрисия обнаружила труп жертвы и важную улику, а вовремя подставленная подножка сэра Уильяма помогла полицейским скрутить убийцу, который уже был готов совершить новое злодеяние.

      Сейчас дядя и племянница наслаждались теплым вечером, неспешной беседой и пятичасовым чаем. Кухарка, миссис Миллер, была сегодня в ударе, и испеченные ею слойки с заварным кремом получились восхитительными.

      Девушка с интересом ждала продолжения. Она еще не совсем привыкла к новому образу своего дядюшки, однако первый опыт подсказывал ей, что его загадочная фраза о славе имеет под собой какое-то основание. Месяц назад, предлагая отдых на море, сэр Уильям (как оказалось) успел уже тщательно и заблаговременно подготовиться к этой поездке: им была забронирована гостиница, куплены билеты на поезд, составлен список необходимых вещей и прочее. Значит, и в этот раз можно было ожидать чего-то подобного.

      Сэр Уильям выбрал слойку, откусил, тщательно прожевал, проглотил и пояснил:

      – Я имею в виду твое творчество. Тебе о чем-нибудь говорит имя – Альфред Саттерфилд?

      – Да, – кивнула Патрисия, – это известный меценат. В прошлом году его чествовали в Школе: он осчастливил нас новыми мольбертами и столами.

      – Мистер Саттерфилд еще и страстный коллекционер.

      – Вы знакомы?

      – И довольно давно, хотя и не близко.

      Пожилой джентльмен принялся рассказывать в своей характерной манере – неторопливо и обстоятельно:

      – Сегодня, пользуясь хорошей погодой, я решил прогуляться – как видишь, я выполняю свое обещание больше двигаться. А поскольку без цели прогуливаться скучно, то я направился на Пикадилли и около двух часов проблаженствовал среди книжных полок в «Хэтчардс»2. Затем как-то незаметно для себя я переместился на Чаринг-Кросс-роуд и прошелся по букинистическим лавкам. Там я встретил мистера Саттерфилда – собственно, в одной из таких лавок мы и познакомились случайно несколько лет назад. Сегодня мы разговорились, я упомянул о твоей учебе, о твоем увлечении графикой. Он живо заинтересовался, стал расспрашивать. Результат: мы приглашены к нему завтра на обед – ты, я и твои рисунки. Что скажешь?

      – Я боюсь, – честно призналась девушка. – Вдруг мои работы покажутся мистеру Саттерфилду детскими каракулями?

      – Побольше уверенности, дорогая, – подбодрил ее дядя. – Во-первых, не покажутся, в этом я уверен. А во-вторых, у мистера Саттерфилда большие связи в мире искусства. Кто знает, чем может для тебя обернуться это знакомство? На твоем месте я бы допил чай и отобрал те рисунки, которые тебе самой больше нравятся.

      4 мая 1887 года, среда. Мистер Альфред Саттерфилд

      Массивное четырехэтажное здание на углу Белгрейв-плейс и Итон-сквер выглядело солидным и основательным – таким, каким и должно быть жилище его владельца, состоятельного банкира. Расчерченные строгими пилястрами фасады, входной портик в классическом стиле и небольшие балкончики с чугунным ограждением – этим ограничивалось украшения дома снаружи. Роскошь и разнообразие заключались внутри. Следуя за степенным дворецким, сэр Уильям и его племянница успели полюбоваться широкой лестницей с резными перилами, дубовыми панелями на стенах, наборным паркетом, картинами в золоченых рамах и мраморными статуэтками на специальных постаментах. Особое внимание Патрисии привлекли два великолепных гобелена с историческими сюжетами – насколько она смогла определить на ходу, стремясь не отстать от своих спутников, они были сотканы не позднее семнадцатого века.

      В гостиной дядю и племянницу встречал хозяин дома – Альфред Саттерфилд, крупный импозантный мужчина средних лет. Примечательным в его внешности были глубокие карие глаза – взгляд их был цепким, оценивающим. Дружески поприветствовав сэра Уильяма, он с явным удовольствием оглядел

1

Олд-Бейли – традиционное название центрального уголовного суда Англии и Уэльса.

2

«Хэтчардс» – старейший лондонский книжный магазин, открыт в 1797-м году.