Первая любовь. Иван Тургенев

до половины горы и присели на широкую плиту.

      – И вам не скучно было без нас? – начала Ася.

      – А вам без меня было скучно? – спросил я.

      Ася взглянула на меня сбоку.

      – Да, – отвечала она. – Хорошо в горах? – продолжала она тотчас, – они высоки? Выше облаков? Расскажите мне, что вы видели. Вы рассказывали брату, но я ничего не слыхала.

      – Вольно ж вам было уходить, – заметил я.

      – Я уходила… потому что… Я теперь вот не уйду, – прибавила она с доверчивой лаской в голосе, – вы сегодня были сердиты.

      – Я?

      – Вы.

      – Отчего же, помилуйте…

      – Не знаю, но вы были сердиты и ушли сердитыми. Мне было очень досадно, что вы так ушли, и я рада, что вы вернулись.

      – И я рад, что вернулся, – промолвил я.

      Ася повела плечами, как это часто делают дети, когда им хорошо.

      – О, я умею отгадывать! – продолжала она, – бывало, я по одному папашину кашлю из другой комнаты узнавала, доволен ли он мной или нет.

      До того дня Ася ни разу не говорила мне о своем отце. Меня это поразило.

      – Вы любили вашего батюшку? – проговорил я и вдруг, к великой моей досаде, почувствовал, что краснею.

      Она ничего не отвечала и покраснела тоже. Мы оба замолкли. Вдали по Рейну бежал и дымился пароход. Мы принялись глядеть на него.

      – Что же вы не рассказываете? – прошептала Ася.

      – Отчего вы сегодня рассмеялись, как только увидели меня? – спросил я.

      – Сама не знаю. Иногда мне хочется плакать, а я смеюсь. Вы не должны судить меня… по тому, что я делаю. Ах, кстати, что это за сказка о Лорелее? Ведь это ее скала виднеется? Говорят, она прежде всех топила, а как полюбила, сама бросилась в воду. Мне нравится эта сказка. Фрау Луизе мне всякие сказки сказывает. У фрау Луизе есть черный кот с желтыми глазами…

      Ася подняла голову и встряхнула кудрями.

      – Ах, мне хорошо, – проговорила она.

      В это мгновение долетели до нас отрывочные, однообразные звуки. Сотни голосов разом и с мерными расстановками повторяли молитвенный напев: толпа богомольцев тянулась внизу по дороге с крестами и хоругвями…

      – Вот бы пойти с ними, – сказала Ася, прислушиваясь к постепенно ослабевавшим взрывам голосов.

      – Разве вы так набожны?

      – Пойти куда-нибудь далеко, на молитву, на трудный подвиг, – продолжала она. – А то дни уходят, жизнь уйдет, а что мы сделали?

      – Вы честолюбивы, – заметил я, – вы хотите прожить не даром, след за собой оставить…

      – А разве это невозможно?

      «Невозможно», – чуть было не повторил я… Но я взглянул в ее светлые глаза и только промолвил:

      – Попытайтесь.

      – Скажите, – заговорила Ася после небольшого молчания, в течение которого какие-то тени пробежали у ней по лицу, уже успевшему побледнеть, – вам очень нравилась та дама… Вы помните, брат пил ее здоровье в развалине, на второй день