Между двух войн. Геннадий Сорокин

покупателей магазин.

      Первым вошел Архирейский. Толпа взвыла:

      – Это кто такой? Почему он идет без очереди?

      – Э! Замолчите! – рыкнул капитан. – Что вы рты открыли, как на базаре? Этот человек – большой начальник из Хабаровска.

      – А-а, понятно, – выдохнула толпа.

      Но как только следом за Архирейским к двери подошел Воронов, вопли возобновились.

      – Этот-то кто? – закричал нервный мужичок в норковой кепке. – Он куда прет?

      – Э! Замолчи! – прикрикнул капитан. – Этот парень – помощник большого начальника из Хабаровска.

      Выйдя из магазина, Воронов сказал:

      – Картина точно такая же, как у наших винно-водочных магазинов в час открытия. Кстати, почему они все говорят на русском языке?

      – Капитан хотел продемонстрировать нам свое уважение, а толпа, наоборот, высказала нам, майору и сержанту милиции, свое презрение. Если бы вместо нас в магазин заходил местный милиционер, ему бы и слова никто сказать не посмел.

      Воронову в магазине хватило денег только на одну польскую помаду, которую он подарил сестре. Валентина была растрогана до слез: такая помада в Сибири на базаре стоила ровно в десять раз дороже, чем на окраине Советского Союза, в далеком бунтующем Карабахе.

      Как-то в июле парни уговорили Воронова съездить на станцию за вином. Виктор попросил у начальника штаба служебный автомобиль и поехал на вокзал. Железнодорожники вино продавать отказались, сделали вид, что не понимают, о чем идет речь. Воронов не стал упрашивать, пошел к автомобилю, и тут из подсобного помещения выскочил верткий мужичок, явно наблюдавший за развитием ситуации из окна.

      – Дорогой! – остановил он Воронова. – Извини, не успел сразу выйти! Эй, вы! – крикнул он железнодорожникам. – Разуйте глаза! Это же помощник большого начальника из Хабаровска. Пойдем, дорогой, у нас для тебя все есть.

      С этого дня Воронову вино продавали в любом количестве по самой низкой цене.

      – Лихо они тебя срисовали! – сказал Сватков, свидетель первого посещения Вороновым станции.

      – Плевать! – усмехнулся Виктор. – Лишь бы голову из-за угла кирпичом не проломили, а так пусть кем хотят называют.

      Оставшись один, Воронов припомнил мартовские события у парфюмерного магазина и сделал вывод, что в толпе, сдерживаемой пузатым капитаном милиции, были осведомители «Крунк», немедленно доложившие руководству о статусе странного слушателя. Шустрый мужичок на станции был агентом «Крунк», знал Воронова в лицо. Подслушав, зачем приехал Виктор, он решил на всякий случай установить дружеские отношения с загадочным чужаком.

      «Интересно, – подумал в этот день Воронов, – сколько еще человек в Степанакерте меня знает? К Доктору Зорге постоянно приходят приятели, стоят, курят у входа, говорят на армянском языке. Наверняка он рассказывает им, кто есть кто в отряде».

      Следующим развлечением были азартные игры. В Карабахе в карты практически не играли. В Хабаровске на досуге