Трон падших. Керри Манискалко

взглядом по ее разорванному корсажу и дразнящему нижнему белью, которое виднелось из-под него.

      Кружева на нем были весьма тонкой работы. Зависть почти убедил себя, что именно поэтому оно его так притягивало. Он ценил искусство, а оно-то как раз перед ним и было.

      Само собой, его интерес не имел никакого отношения к женщине в этом очаровательном платье или к сиянию ее гладкой золотистой кожи под черным кружевом.

      Камилла была воплощением противоречий. Чуть раньше он почувствовал, как ее саму удивляет, что ее к нему влечет, и в то же время ей хотелось его задушить.

      Какое занимательное сочетание для спальни!

      Художница остановилась посреди прохода и повернулась к нему. В темноте ее серебряные глаза сверкали, как сталь. Более мудрый мужчина воспринял бы это как предупреждение. Но Зависть был не против пройтись по лезвию.

      – Ну?

      Голос Камиллы был таким же ледяным, как и взгляд.

      – Что это за важное дело, которое не может подождать до утра?

      Пусть хоть кто-то попробует обвинить ее в равнодушии!

      – Мне нужно, чтобы вы немедленно начали работать над Проклятым троном.

      Она посмотрела на него как на умалишенного.

      – Нет.

      – Почему вы против?

      Впервые за вечер Зависть почувствовал, как внутри нарастает искреннее разочарование. И тут его осенило.

      – Кто-то еще просил вас нарисовать заколдованный предмет?

      Она бросила на него раздраженный взгляд.

      – Мы уже это обсуждали, лорд Синтон. Я не рисую зачарованные артефакты. Ни для вас, ни для кого-либо еще. С какой стати вы решили, что я передумала?

      – Этим вечером я оказал вам услугу и жду того же взамен.

      Тон Камиллы внезапно стал резким.

      – Понимаю. Как же глупо с моей стороны было думать, что вы поступили как порядочный человек. Спасибо, что показали мне свое истинное лицо, милорд.

      Если бы она знала, кем на самом деле был Зависть, она бы с криком убежала без оглядки.

      Женщины вроде Камиллы отрицают, что жаждут романтики, а сами влюбляются в ублюдков вроде него. И в итоге остаются с разбитым сердцем. Похоть часто путают с любовью.

      Зависть одарил Камиллу неспешной жестокой улыбкой, из-за которой она неловко отступила подальше от него.

      Он не был добрым и не был смертным. Чем скорее она это поймет, тем лучше для нее. Если Камилла – луч света, то он – самая темная из ночей. И если она не будет осторожна, его тени погасят ее свет даже ради мимолетного шанса завладеть ее теплом.

      Любовь не для него, но от наслаждения одной ночью страсти он бы не отказался.

      – Я вас предупреждал. Я не святоша, мисс Антониус.

      Он приблизился к ней, прижал ее к стене своим телом.

      – И я не джентльмен. Я помог вам не по доброте душевной. У вас редкий талант, за который я готов заплатить огромные деньги.

      Лицо Камиллы вспыхнуло от гнева, и она задрала подбородок, чтобы посмотреть Зависти прямо в глаза.

      – Найдите. Кого-нибудь. Еще.

      – Нет.

      – Вам