Собирание русских земель. Исторические исследования. Андрей Тихомиров

о. За необычайно долгое правление он смог закрепить это наследие внутри страны и многократно приумножить его территориально в весьма благоприятной с точки зрения внешней политики ситуации. Его поразительные успехи, имевшие фундаментальное значение для будущего, привели к тому, что российские историки время от времени давали ему прозвище «Великий». Однако это прозвище так и не прижилось, так как данный правитель вел свою политику крайне изворотливо и старался избегать военных столкновений, он обладал великолепным умением ждать и действовать в самый подходящий момент. Иван III настолько явно избегал личного участия в войне, что иногда вызывал нарекания со стороны своих советников, заботившихся о престиже великого князя. Но он умел всячески возвеличивать свою власть и закреплять достигнутое в новом порядке. Однако он, без сомнения, был умным и дальновидным государственным деятелем высокого уровня. «Во внутренней и внешней политике Иван III проявил талант крупного государственного деятеля, выдающиеся дипломатические способности и большую предусмотрительность. При Иване III произошло объединение большинства русских земель в единое государство. «…Интересы обороны от нашествия турок, монголов и других народов Востока, – указывает И. В. Сталин, – требовали незамедлительного образования централизованных государств, способных удержать напор нашествия» (Сочинения, т. 5, стр. 34)» (Большая Советская энциклопедия, Государственное научное издательство «Большая Советская энциклопедия», главный редактор Б. А. Введенский, том 17, 1952, с. 264).

      Если его целью было объединение всей великорусской территории под властью Москвы, то возникали следующие объекты коллективной политики: Великие Тверское и Рязанское княжества, удельные княжества Ярославское и Ростовское, «городские республики» Великой Новгород и Псков, и, наконец, великорусские земли под властью Литвы, бывшее Смоленское княжество и мелкие княжества в верховьях Оки и в верховьях Десны, объекты самого разного ранга и весьма разной стойкости, приобретение которых соответственно требовало разных подходов. Включение Ярославля и Ростова было не политической проблемой, а административным и экономическим процессом в стиле Ивана Калиты. О ярославских князьях говорят, что они отдали свои голоса великому князю Ивану Васильевичу, а великий князь дал им взамен сельские округа и деревни. В случае с Ростовом произошла реальная покупка в пользу Великой княгини матери. Другими словами: последние независимые удельные князья Волго-Окского региона склонились перед вышестоящей властью и поступили на службу к московскому великому князю как рядовые землевладельцы, отличавшиеся от других лишь титулом князя. Очевидно, что сделали они это не добровольно и не без ожесточения. Столетие спустя князь Андрей Курбский, потомок ярославских князей, черпал силы для сопротивления самодержавию Ивана IV из памяти о былой княжеской славе.

      Пока эти расширения Московской Вотчины происходили совершенно незаметно, назревал решающий конфликт с Новгородом. Василий II уже здесь изложил линию политики Москвы. Новгородцы, со своей стороны, не могли сомневаться в том, какая цель преследовалась в Москве. Московские великие князья, а до них владимирские, всегда рассматривали Новгород как часть великого князя Вотчины. Для них это был вопрос способности, а не желания реализовать это требование. Поскольку они делали это так долго, то считали это требование «стариной», старыми правовыми отношениями, освященными традицией.

      К концу шестидесятых годов 15 века Иван III почувствовал себя достаточно сильным, чтобы восстановить «старину» по отношению к Новгороду. Подготовка не могла остаться незамеченной новгородцами, и они ответили политикой, явно ориентированной на Литву. Казимир IV Ягеллончик (великий князь литовский с 1440 г., король польский с 1447 г.) поручил киевскому князю Михаилу Олелькович представлять литовскую державу в Новгороде, но он сделал это лишь ненадолго и без заметного эффекта зимой 1470/1471 года. Договор Новгорода с Казимиром, попавший в руки москвичей на поле Шелонской битвы в 1471 году, давал великому князю литовскому и польскому королю такие же, весьма ограниченные права, которые Новгород в ином случае предоставлял своим князьям. Несколько вещей были особенно важны для партнера-католика: ему не разрешалось прикасаться к греческой православной вере города и не разрешалось строить никаких «римских церквей» ни в самом Великом Новгороде, ни на новгородских окраинах, ни во всей Новгородской области. И было прямо указано, что ему не разрешено закрывать «Германский двор» и что литовским купцам разрешено торговать с немцами только при посредничестве новгородских купцов. Позитивной обязанностью Казимира была защита Новгорода «со всей его Литовской Радой» от нападения великого князя Московского. «Литовская» партия в Новгороде, стоявшая за договором и вовсе не состоявшая, как изображают московские летописи, из одной только предательской боярской клики, а включавшая в себя защитников новгородских свобод из всех слоев населения, показала тяжелое разочарование: Казимир и пальцем не пошевелил, когда летом этого же года хорошо организованное московское войско двинулось по тщательно разработанному плану кампании, включавшему также действия против новгородской зависимой области на Двине. Предоставленные сами себе, новгородцы потерпели