На дне озерном. Александра Косталь

над ухом, и мамина рука не больно, но хлёстко касалась бедра.

      Поймав момент, когда она отвернулась, Даша резко вскочила, готовая пуститься в бегство, но замерла. Боковым зрением она заметила что-то чёрное на месте, где восседал отец Пётр. Едва Даша повернулась в его сторону, наваждение исчезло, но она была готова поклясться: на месте живота, под длинной седой бородой зияла дыра, из которой чёрными змеями то и дело что-то выпадало, но он успевал ловить и засовывать обратно.

      Даша сглотнула и встряхнула головой, вдруг осознавая, что внимание стола приковано к ней.

      – Хочешь что-то сказать, деточка? Ты не бойся, Зинаиде с того света будет приятно послушать внучку. Бери, не стесняйся, мы здесь все свои.

      Перед ней сразу оказался стакан с водкой. Мама неодобрительно покачала головой и фыркнула в сторону Витьки, который его организовал, и уже собиралась отобрать, но Даша успела быстрее.

      Томящая тишина за столом затягивалась, но в голову не шло ни одной мысли. Пожалуй, Даше стоило взять у Витьки книгу с готовыми соболезнованиями, потому что выразить в словах свои чувства она не могла, как не старалась.

      – Я буду скучать, ба, – тихо произнесла она и одним глотком опустошила стакан.

      – Вот! Коротко и по делу. Молодец, девочка, – похвалил отец Пётр.

      Даша наблюдала за ним все поминки, но ничего не видела: ни боковым, ни обычным зрением.

      Вечером пришло время решать, кто останется с живностью. Чёрный, Рыжий и Федька привыкли к деревенской жизни, и загнать их в квартиру было бы кощунством. Тогда-то и всплыл вопрос, о котором Дашка даже и не подумала.

      – Пусть остаются, всё равно дом продавать. Это уже дело следующих хозяев, – отмахнулся дядя Фома.

      На лицах Даши, мамы и отца заиграло удивление.

      – Какая ещё продажа? – нервно хмыкнула мама, складывая руки на груди в оборонительном жесте, – Зинаида Григорьевна завещала этот дом Дашке, так что не тебе решать, как поступать.

      – Завещала, может, и завещала, – покачал головой дядя Фома, щёлкая семечки, – Но я свои права знаю, мне, как наследнику первой линии полагается одна шестая.

      Потрясённая тишина была ему ответом. Поэтому тот продолжил:

      – Вы не думайте, что я зверь какой-то. Мы же семья. Не буду я вас выгонять, раз вы так дорожите этим домом. Можете отдать деньгами. На следующей неделе приедет оценщик, там и посчитаемся. Договорились?

      Дядя Фома улыбался, как улыбаются дети, когда видят, что им несут игрушку, даже не пытаясь строить скорбящую мину. И Даша подумала, что лучше бы ворон забрал его, а не бабушку.

* * *

      Даша вызвалась остаться в деревне, пока не решится вопрос с животными и продажей. Убедив родителей, что по учёбе все уладит, она проводила их, запирая ржавую калитку лишь тогда, когда на горизонте перестал быть виден силуэт машины.

      Тогда Даша поспешила в дом: погода совсем не радовала, промозглый ветер продолжал пробираться под куртку, а затянутое пеленой небо давило головной болью.

      В