Эрозия души. Алисия Аркана

ела рукой по волосам, откинув мешавшие пряди, которые успел спутать ветер.

      – Брр, ну и холодрыга, почему всегда все выбирают мрачный промозглый день? Уходить так с песней, и не по такой идиотской причине, – продолжала она бормотать себе под нос.

      Подняв с земли потрёпанный рюкзак, который она оставила там ранее, девушка выудила из внутреннего кармана листок бумаги.

      «Простите и прощайте» – гласило послание.

      – Ну что за шаблон, могла хоть этих идиотов обвинить напоследок, – смяв в руках листок, она сунула руку в карман куртки и достала зажигалку. Присев на корточки, она подожгла клочок бумаги, подождала, когда он сильнее разгорится, и откинула в сторону, затушив, втоптав его в землю.

      – Ну что ж, пора тебе домой. Перед сладкой местью необходимо хорошенько выспаться, – поднявшись на ноги, она слегка прогнулась в спине, размяв продрогшие и онемевшие кости.

      Закинув на спину рюкзак, она уверенной походкой двинулась прочь от места, где ранее собиралась свести счёты с жизнью.

      ***

      – Боже, Алекс, где ты была? Почему не отвечала на телефон? – не успела девушка зайти в квартиру, как на неё налетела мать. Женщина, с такими похожими на неё чертами лица, мягкий взгляд зелёных глаз был полон тревоги.

      – Ты смотрела на часы? Ты же уже взрослая девушка, – почти сразу в коридоре возник мужчина. Его обычно мягкий и весёлый взгляд сейчас был строгим. Отца редко можно было увидеть таким серьёзным и несдержанным. Обычно он бы сидел и слушал, зная, что все необходимые нотации прочтёт жена, а ему останется только поддержать её и в конце тяжёлого разговора усадить всех за стол примирения, ломящийся от еды.

      – Простите меня. Сегодня в школе я поскользнулась на лестнице и случайно разбила свой телефон. День был тяжёлым, так что я решила пройтись по округе и даже не заметила, как уже стемнело. Обещаю, такого больше не повторится. Я, кстати, очень замёрзла и хочу есть, – Алекс на одном дыхании протараторила оправдание в свою сторону и сложила руки в молитвенном жесте. В последнее время она была очень замкнутой, не хотела выходить из комнаты и разговаривать о школе. Поначалу родители списали всё на переходный возраст, но с каждым днём беспокойство о любимой дочери только росли. С каждым днём она возвращалась всё позднее, и наконец нервы родителей сдали.

      – Милая, так нельзя, ты даже не представляешь, как мы переживали, – причитала мама. – Почему ты не говоришь с нами? Мы ведь не чужие!

      – Если у тебя проблемы в школе… – Алекс тут же замотала головой, пытаясь прекратить порыв родительской заботы.

      – Всё хорошо, правда, мне жаль, что я заставила вас переживать. В школе и правда были проблемы. Я же новенькая, мне нужно было время, но сейчас уже всё в порядке. Честно, – их весёлая и общительная дочь вдруг становиться такой унылой и тоскливой, естественно, их это волновало. Дурочка, у тебя же такая любящая семья. Стоило тебе поделиться с ними, и большинство проблем исчерпали бы себя. Что за молодежь пошла! – Можно я уже пройду?

      – Эх, ну что с тобой поделать. Бегом в ванну, тебе надо прогреться.

      – Я сделаю тебе чашку кофе.

      – Спасибо, – девушка скинула куртку, схватила свой рюкзак и бегом юркнула мимо родителей. – Всё же эту заботу и любовь должна ощутить ты сама. Когда очнешься, извинись перед ними снова, – подумала она про себя.

      Приняв ванну и устроившись на кровати с чашкой кофе, девушка рассматривала своё отражение в зеркале. Длинные каштановые волосы, пухлые губы, зелёные глаза с лисьим разрезом, стройная фигура, белая кожа.

      – Да ты, милашка, – пробурчала девушка. – Если бы не эти темные круги под глазами, претензий бы вообще никаких, – задравшийся край домашних штанов обнажил тонкую лодыжку, покрытую фиолетовыми разводами. – И это… Вот же обмудки. Не волнуйся, именно поэтому я здесь. Я научу тебя, как вести себя в таких ситуациях.

      ***

      – Эш, пожалуйста, спаси. Мы ведь друзья. Поверь мне. Моя семья непричастна к этому, пощади хотя бы их. Я ведь всегда был на твоей стороне. Ты же Бог справедливости, чёрт возьми! – мужчина заливался слезами, сжимая в руках плачущего ребенка. Его и ещё двоих: женщину и старика, втащили на эшафот, поставив на колени. Их тела содрогались от боли и страха. Их изувеченные тела после ночи пыток, казалось, рассыплются от малейшего дуновения ветра. – Эш! Пощади хотя бы Фирса! Он же ещё ребёнок! Хотя бы его! Эш! – Ребенок в руках мужчины заплакал пуще прежнего. – Эшуубадара! Кха-кха, – мужчина закашлялся кровью, его тело содрогнулось. Боль в лёгких и боку стала совсем нестерпимой.

      – Господин Олодумарэ, прошу, смилуйся. Я уверен, что они невиновны!

      – Эшуубадара, неужели ты так проникся к этим людям, что идешь против своего же божественного провидения? Ты Божество, отвечающее за соблюдение закона и порядка, ты сам вынес вердикт о смертной казни, а когда выяснилось, кто является виновником, забираешь свои слова? – Мужчина средних лет, восседавший в роскошном кресле, на подиуме, с нежностью окинул взглядом юношу.

      – Господин, вы правы, я проникся к этим людям. Я был близок с ними, будучи воплощён