Камикадзе. Илья Стогоff

грабим, то листовочки, блядь, выпускаем… Детский лепет! Давайте наконец сделаем что-нибудь серьезное. Что-нибудь спешиал. Тогда и посидеть не жалко.

      – Я тоже согласен, – скорбно и торжественно проговорил Артем.

      – Что скажешь, Данила?

      – Positive. Давайте попробуем. Может быть, получится весело…

      Гребень сходил на кухню, принес недопитую Даниилом бутылку пива и с гулким звуком хлебнул из нее. Кадык у него был длинный и очень острый.

      – Тоже мне, блин, викинги революции… Я еще посмотрю, Жирный, как тебя воры на зоне иметь будут куда не лень.

      – Ты согласен или нет?

      – Да согласен я, блядь! Согласен! Я ведь не трушу, идиоты! Я ведь и о вас тоже думаю. Ну сделаем мы все это, ну посадят нас… Кто в группе-то останется, а? А сидеть я не хочу. Как бы, не могу я жить вместе со жлобьем. У меня, как бы, конституция душевная для этого чересчур тонкая, поняли?

      Артем с Даниилом заржали. Густав встал из-за стола:

      – Я рад, что мы обо всем договорились. На этом заседание нашей группы объявляю закрытым.

      24 сентября. Вечер

      Как хлопнула дверь, услышали они одновременно.

      – Пришел, что ли?

      – Да вроде…

      Прислушиваясь к тому, что происходит в прихожей, Даниил покосился на ящик стола. В ящике лежали их с Артемом пистолеты.

      Последние пару часов они курили на кухне, и Артем долго и нудно тянул бесконечную историю о том, как в семнадцать лет он с пацанами, еще у себя в Воронеже, ездил на рыбалку, варил уху, и все они напились, и Артем, как всегда, начал блевать, а девчонки, которых они взяли с собой, смеялись, и та, которая была с ним, ночью отказалась делать секс и сказала, что от него пахнет… ну и так далее.

      Даниил пил уже пятую бутылку пива, слушал радио, чувствовал, что, несмотря на утренние самобичевания, снова неудержимо напивается, и ждал, пока приедет Гребень.

      Гребень тоже любил вечерами поболтать. Его истории никогда не были такими нудными.

      – Гребень? Это ты?

      – Я! Конечно я… Кто к вам еще приедет?

      Гребень повозился в прихожей, раздеваясь. Часы показывали почти десять. В радио орала певица Чичерина.

      – Как дела?

      – Как горячка бела.

      – Сейчас все будет! Я, парни, вам, как бы, грибочков принес – закачаетесь! Как бы, лучше грибочков и на свете нет!

      Гребень размотал палестинский платок, скинул куртку и вывалил грибы на разложенную на столе газету. Даниил ради интереса пододвинулся поближе и тоже поглядел.

      Поганки, они и есть поганки. Серенькие, с юбочками, на тонких ножках.

      – Как тебе?

      – На член похоже.

      – Сам ты, как бы, на член похож.

      Днем, уходя из квартиры, Густав сказал, чтобы пока они отдыхали. Но только безо всяких ночных дебошей. Свинству – бой! Завтра вы понадобитесь мне свеженькими. Ясно?

      Лору Густав увел с собой. Посовещавшись, парни решили, что, пожалуй, сегодня пить алкоголь не станут:

      – Какой алкоголь? Жирный опять блевать пойдет, завтра, как бы, башка трещать будет… и Лорки нету. Разве Жирному