К морю. Айно Васильева

под тяжестью непролившегося дождя.

      "Я уже видела такое небо", – подумала Нина рассеяно.

      – Мам, ванна готова. Пойдём, а? У меня мало времени.

      Нина обернулась. Рядом с ней стояла дочь. Когда она успела так постареть?

      – Катенька, Катюша! Такая взрослая! А какая маленькая была, когда родилась! Плакала тихонечко, как дельфинчик, только тоненькое "и" слышалось из кроватки… Сильно устаёшь в школе?

      – Я давно не работаю в школе, мамочка.

      Катерина взяла мать под руку и повела в ванную.

      В крошечной ванной Нина Васильевна стояла неподвижно, позволяя дочери раздеть себя. Женщина с удивлением рассматривала своё отражение в зеркале. Короткие белёсые волосы торчат в разные стороны. Впалые щёки, острые грани скул, тонкая полоса губ. Морщины! Сколько морщин! Господи, кто эта старуха?

      Нина шагнула к зеркалу.

      – Мам! Аккуратней! – Катерина подхватила мать под локоть, не дав потерять равновесие. – Куда ты опять? Залезай в воду!

      – Подожди минутку, Катенька.

      Нина наблюдала за движением бесцветных губ, слышала тихий бесцветный голос, вглядывалась в почти бесцветные чужие глаза.

      – Вылитая Баба-Яга! – Нина вдруг рассмеялась. – Зубы только идеальные, вставные!  А ты, Катенька, так боялась её в детстве. Какая ты маленькая была, когда родилась! Плакала тихонечко, как дельфинчик. Только тоненькое "и" доносилось из кроватки.

      Катерина помогла матери залезть в ванную.

      – Хорошая водичка, спасибо, Катенька. Что, сильно устаёшь в школе?

      – Я давно не работаю в школе, мама, – вздохнула Катерина, намыливая мочалку душистым мылом.

      – Апельсинами пахнет. Какие вкусные апельсины доставал папа! Он две войны прошёл. На финской ноги отморозил. И часто говорил: зверей не надо бояться, Нинок, надо бояться людей. Самый страшный зверь – человек. Да…

      Через полчаса Катерина усадила раскрасневшуюся мать в кресло у окна.

      – Я пойду, мам. Хочу ещё в банк успеть. Коля скоро вернётся. Поешь, греча на столе.