Зимняя жара. Реальное фэнтези – Том I – Боец. Кирилл Шатилов

прикосновение мурашек. Он не знал слов этой песни и был немало поражен их странным сочетанием, совсем не походившим на те простые строки и рифмы, к которым привык с детства. Ему подумалось, что Фелла сама приложила к ним руку. Захотелось спросить об этом кого-нибудь, кто знал наверняка, но он не смел нарушить сосредоточенное внимание слушателей.

      …Я помню день, я помню час,

      Когда за клином журавлиным

      Взлетел мой дух, и свет угас,

      И мрак растекся по долинам.

      Ночь заструилась шлейфом длинным.

      Не стало птиц, не стало нас…

      – Как грустно! – вздохнула Дэлсин. – Но это одна из моих любимых песен. Она мне как будто что-то напоминает, чего никогда не было.

      – Или то, что будет, – поддержал сестру Смирл.

      – Вы сами её сочинили? – не выдержал Валбур и заглянул в широко открытые глаза под журавлиным разлетом темных бровей.

      – Как вы догадались? – улыбнулась Фелла, накрывая все ещё дрожащие струны ладонью. – Вы много песен знаете?

      – Случается, я тоже напеваю, – признался он, только сейчас замечая, что они за столом не одни. – Редко… плохо… совсем не так, как вы. Но этой песни я не слышал.

      – Может быть, вы тоже нам споете? – обрадовалась Эша.

      – Этим я бы выказал неуважение к хозяйке, – в легком ужасе возразил Валбур.

      – Отчего же? – Фелла протянула ему линги. – Спойте. Вы выручите меня. Иначе они вынудят меня развлекать их весь вечер в одиночку.

      Инструмент был слишком легким для него. Щипки торчали из специальной прорези в боку. Похоже, их никогда прежде не вынимали. Валбур извлек один и осторожно провел по струнам. Линги ответили послушным перезвоном.

      – Я играю одной рукой, – словно извиняясь, предупредил Валбур.

      Он снова посмотрел на Феллу и увидел на её губах улыбку. Она ждала. Они все ждали.

      Лиадран ты моя Лиадран!

      Как же так нас с тобой разлучили?

      Кто погиб от полученных ран?

      Кони ржали, копытами били…

      Валбур сам не понял, почему запел именно эту песнь. К веселому дню рождения она подходила ничуть не лучше, чем та, которую исполнила Фелла. Вероятно, настроение заразно. Правда, он попытался спеть её не как прощальную, а как героическую, на подъеме:

      …Лиадран ты моя Лиадран!

      Мы оправимся скоро от ран.

      Нам откроются дальние дали,

      И утешатся наши печали…

      Кое-что ему, видимо, удалось, потому что слушатели встретили последний долгий аккорд хлопаньем в ладоши, улыбками и просьбами продолжать. Валбур подмигнул Тому и затянул, осторожно постукивая в такт по гладкому боку лингов:

      А я, бум-бум, иду, бум-бум

      И песенку пою.

      О том, бум-бум, как тут, бум-бум

      Слагаю жизнь мою.

      И день, бум-бум, и ночь, бум-бум,

      Я не смыкаю глаз.

      Удар, бум-бум, второй, бум-бум,

      Слагаю