Попаданка. Источник Силы Ледяного Дракона. Хэля Хармон

хочется есть после столь внимательного осмотра, – сначала нам надо начать вас лечить. Работы много. И у вас как будто… не хватает…

      Я силюсь подобрать верное слово.

      – Дракона, – подсказывает мужчина и с печальной улыбкой усаживается на прежнее место, – я лишился Зверя. На поле боя…

      “Он лжёт”, – отметилась то ли моя мысль, то ли это опять котоящер заговорил в моём разуме.

      – Мы с вами вроде бы обсудили вчера мою потерю, – хитро сощурился Мираль, – до вашего эффектного прыжка в священное озеро. Но такое чувство… что вы были тогда совсем другой.

      Словно холодный камень свалился мне в желудок: опасно. Этот разговор подошёл к опасной черте. От неё надо уходить.

      Радовало, что мужчина мне открылся. Слегка.

      Мы с ним оба поняли, что вступили в игру. Я не была готова рассказать ему, что за перемена произошла со мной вчера на его глазах. Просто потому, что пока сла́бо представляла себе последствия такой откровенности. Мираль – не готов рассказать, как на самом деле лишился Зверя (я отчего-то на удивление легко приняла тот факт, что так оно и было. Такая Драконья болезнь – потерять Зверя. Как потерять кусочек личности и часть тела одновременно).

      Ладно, уже неплохо.

      Будем работать с тем, что есть.

      Я просто сидела молча. Пила травяной отвар из высокого гладкого бокала приятной конической формы. Из окна веяло лёгким утренним ветерком.

      Слуги принесли завтрак и сервировали тот самый круглый столик, что разделял нас с Миралем. И я просто позволила себе несколько минут сидеть в этой красивой комнате, напротив этого красивого человека (человека ли?..) и наслаждаться вкусным завтраком.

      Параллельно мой мозг привычно разгонял сложную схему, выстраивал мозаику.

      Что я буду с тобой делать, принц Мираль?..

      А если так – сначала хорошо, потом не получится…

      А может так?.. Нет, тоже забуксуем…

      Я примеряла к нему схемы терапии. Выдумывала новые. Смело перемешивала лекарские навыки Аскардской целительницы со своим земным знанием. Это было творчество. И наука. И упражнение для ума…

      А Мираль как будто понял, что я так работаю. И просто рассказывал мне что-то несущественное. Про своих братьев, какие-то шутки и походные байки об оборотнях.

      Ему было комфортно сейчас рядом со мной.

      Вдруг вспомнилось: а Анджея я бесила в такие моменты – помню, как становились по-жабьи стеклянными золотистые глаза моего земного жениха. “Янчик фантазирует”, – пренебрежительно выплёвывал он, – “ну зачем тебе это надо, Янчик?.. Справочник Видаля почитай, хоть какая-то польза от тебя будет… ох и намучаюсь я с тобой…”

      А потом я молча вставала и шла с готовым решением в чью-то палату…

      А на следующий день начинал идти на поправку какой-то тяжёлый маленький пациент. И, раньше я не обращала на это внимания, но, вообще-то… за это всегда все хвалили Анджея и его мать. А я… просто за него радовалась и игнорировала очередную порцию обесценивания. Просто проглатывала…

      Господи…